«Конечно, – подумала я, – магия. Магия, способная за минуту нарастить на стеклах слой льда. Магия, из-за которой я чуть не откинулась, кажется. Или не кажется, если вспомнить то, что говорил Кондор, когда вливал в меня одно за другим зелья, возвращающие силы. Магия, о которой я пару дней назад спрашивала, как о чем-то милом и веселом, о приятном бонусе в этом приключении, о том, что даст мне шанс чувствовать себя не беспомощной… Интересный бонус. Очень приятный. Очень милый и веселый. Обхохочешься».

Я хотела что-то сказать, но забыла, что именно.

Оставалось только слушать других.

– Мелкие фигуры очень хотят пробиться наверх, – Кондор опять завершил какую-то фразу, начало которой ускользнуло от меня.

– Я, признаюсь, не ожидал, что он в открытую покажет зубы, – Ренар подпер голову рукой и лениво ковырялся вилкой в остатках обеда.

– Я тоже не ожидал. – Кондор вздохнул. – Всегда считал его совершенно не способным на сопротивление. Мэр взвалил на него кучу лишних обязанностей, я пытался намекнуть Герхарду, что это не дело, но, кажется, в этом вопросе он предпочитает молчаливо принять свою участь. – Кондор презрительно поморщился. – А тут, видишь ли, решил меня задеть. – Он цокнул языком. – Всегда таких не любил.

– Кому-то нужно щелкать тебя по носу, Кондор, – язвительно ответил Ренар, за что получил хмурый взгляд в свою сторону. – Ты иногда забываешь о чужой гордости.

– О чужом тщеславии я забываю, не о гордости, – парировал волшебник. – Я относился к Герхарду так, как он позволял к себе относиться. И всегда был готов сотрудничать.

Ренар хмыкнул и помолчал пару минут, разглядывая сначала меня, а потом Кондора со странной полуулыбкой.

– Мне все-таки интересно, – продолжил он, и я вдруг ощутила невероятную благодарность за это. – Что такого сказала бедная видящая, что ты вдруг уверовал в ее силу? – Он подмигнул мне. – Я думаю, не мне одному интересно, правда, Мари?

О да.

Слова, сказанные Хёльдой, прочно врезались мне в память, особенно те, которые были неприятны, и те, которые, как я поняла, предназначались не мне. Несложно догадаться, что Кондор был, мягко говоря, не в восторге от того, что я стала невольной свидетельницей сделанного ему предсказания. Не знаю, что его раздражало больше: сказанные ему слова, прозвучавшие почти как обвинение, или то, что я их услышала и теперь знаю о нем что-то такое, что мне лучше бы не знать.

Кондор застыл, услышав этот вопрос, но почти сразу обрел подчеркнуто беспечный вид.

– Пророки отличаются от обычных видящих тем, – начал он менторским тоном, – Что они смотрят намного глубже. Прикинуться видящим несложно, достаточно уметь разбираться в людях и их взаимоотношениях. Ну, или просто хорошо изучить конкретного человека. – Он посмотрел на меня. – Кто-то в смятении, в беде, в печали легко поддается, если знать, как к нему подступиться. Я встречал очень скромное число видящих, которые не пытались бы использовать свой дар в довольно корыстных целях, поэтому не доверяю им. Но Пророк – совсем другое дело.

Я скрестила руки на груди, потому что от направленного на меня цепкого взгляда желтых глаз стало не по себе.

Кондор заметил это и отвел взгляд.

– Когда начался транс, все стало ясно, – продолжил он. – Глаза стали черными, и, сдается мне, силы, которые помогают ей смотреть, не из простых. Я очень удивлен тем, что Герхард так бездарно пропустил это, и я бы остался, чтобы помочь ему, но мне нужно было срочно увести Мари оттуда. Хватит с нее приключений.

Я чуть вилку не уронила от удивления.

Я-то думала, что он на меня злился, а спешка, с которой мы уходили, была связана с чем угодно – с видящей, с Герхардом, с тем, что могли вернуться Феррано, – но никак не с заботой обо мне. Что все слова про обязательства были лишь благовидным предлогом.

«Наверное, – подумала я, – нужно быть чуть более… дальновидной, что ли?

Чуткой, подсказало подсознание, и внимательной. И доверять, в конце концов».

– Что Хёльда мне сказала, – продолжил Кондор, – это уже другой вопрос. Я бы хотел ответить на него так: она сказала достаточно. Это были вещи, которые ей неоткуда было знать, и которые она не могла считать с меня, пока не ушла глубоко в знание.

– Она увидела меня, – Ренар нахмурился.

Ох, как мне хотелось узнать, что же она там увидела! Я даже рот открыла, чтобы спросить об этом, но, помня о том, как Ренар отреагировал на слова Хёльды, промолчала.

– Да, она смогла преодолеть твою защиту от чужого внимания, – кивнул Кондор. – Но в моем случае она, скажем, рассмотрела кое-что, спрятанное глубоко. Я бы не очень хотел поднимать эту тему, с вашего позволения. Надеюсь, ваше любопытство удовлетворится тем, что госпожа Пророк дала пару важных ответов, которые я давно искал? – Он посмотрел на нас, и мы кивнули. – И пару предупреждений, которые я не слишком рад услышать.

Кондор с минуту разглядывал меня с хмурым вниманием. Наверное, так смотрят на то, что доставляет изрядное количество неприятностей и осложняет жизнь, но от чего нельзя избавиться, потому что с этим нужно как-то справиться и что-то сделать.

Слова Хёльды, которые я запомнила, жгли память, и я молчала. Я не хотела, чтобы Кондор догадался, что я запомнила их, все то, что было сказано ему.