– Почему? Проявили, но не так ярко. Видимо, поэтому люди решили, что им можно оказывать чуть меньше почестей. – Кондор снова оглянулся на прочно засевших рядом с камином магов, нахмурился и, вытащив из кармана монеты, перехватил взгляд служанки и кивнул ей, мол, забирай. – Пойдем?

Это был не вопрос, а приглашение.

Я покорно влезла в пальто, которое он мне подал.

Покидать немного душноватую, но полную приятных запахов теплую комнату, чтобы выйти в зимний день, который сейчас стал еще более хмурым, чем был до этого, не очень-то хотелось, я успела пригреться. Но пришлось встать и идти.

– Не злись, милая. – Кондор придержал мне дверь. – Раз уж мы, наконец, дошли до моей веры, я должен тебе кое-что показать.

– Я не злюсь, – ответила я. – Подожди. – Я замерла в паре шагов от дверей и сунула руки в карманы пальто. – Ты же собирался рассказывать мне о своей семье и всем таком.

– Я веду к этому. Хотя тебе может показаться, что слишком окольными путями, – хмыкнул он и, смерив меня оценивающим взглядом, неодобрительно покачал головой. – Леди не ходят, держа руки в карманах, Мари.

– Я мерзну, – попыталась отбрехаться я, но наткнулась на довольную улыбку-оскал.

– У тебя есть перчатки. Надевай их и пойдем дальше.

***

– Школы магии, – сказала я себе под нос, но меня услышали.

– Скорее – методы. И склонности.

Да, так было вернее.

Я смотрела, как тяжелые комья снега налипают на мои сапоги, пока мы идем по брусчатке куда-то, не знаю куда, и пыталась понять.

Их было семеро. Первый, самый главный, стал олицетворением власти и силы изменять реальность. Второй показал людям, что магия – искусство. Третий исцелял и общался с мертвыми, четвертый заставлял иссохшую землю цвести, пятый вселял волшебство в простые вещи, шестой открывал двери в пространстве.

Седьмого звали Бранн, и он научил людей волшебству.

– По легенде Бранн отдал себя этому миру, растворившись в туманах, его кровь с дождевой водой впиталась в землю, сделав ее священной. Вот в эту землю, – ухмыльнулся Кондор, указав пальцем себе под ноги. – В ту самую, на которой был основан славный город Галендор, первый оплот людей, наделенных Талантом. Кто-то верит, что не будь Бранна, никто из Двенадцати не захотел бы делиться ни знаниями, ни силой. Кто-то считает, что он слишком сильно полюбил этот мир и решил стать его частью. Так или иначе.

Кондор взял меня за руку впервые с того момента, как мы снова оказались на улице, и утянул куда-то в сторону, выводя через одному ему заметный переулочек на тихую площадь с фонтаном-чашей посередине – конечно же, молчащим и полным снега.

– Так или иначе, в этом городе Бранна чтят выше остальных его братьев, пусть кто-то из них был сильнее, а кто-то мудрее, – добавил он. – Мы пришли.

Он показал рукой куда-то в сторону, и я посмотрела туда. Между домами, жавшимися друг к другу вокруг площади, была каменная плита, словно бы вросшая в землю, очень старая, с какими-то буквами и узорами, почти затертыми, заросшими мхом, высохшим и замерзшим. Плита была частью стены, более новой, высокой – я не смогла бы разглядеть, что за ней скрывалось. Стена переходила в стену одного из домов, ничем, в принципе, не отличавшегося от десятка остальных. Его деревянная дверь была негостеприимно закрыта, но в фонаре, висевшем над крыльцом, очень ровно и ярко горела свеча.

– Могила, – догадалась я и перевела взгляд на Кондора.

Кондор попытался улыбнуться и покачал головой:

– Его могилы нет, есть только этот камень рядом с храмом. Нет, внутрь мы не пойдем, – он перехватил мой взгляд на дверь. – У местных жрецов свои ритуалы, и я не хочу им сейчас мешать. Если тебе интересно, за стеной скрыт спуск в Нижний город. – Кондор приобнял меня за талию и чуть подтолкнул в сторону стены. – Катакомбы здесь небольшие, но очень древние. Дай мне руку, – сказал он, словно бы не держал меня за запястье сам, и стянул с моей руки перчатку.

Прикосновение к камню обожгло кожу холодом, острые неровности впились в подушечки пальцев, кольнули их, ногти неприятно царапнули тонкий слой наледи.

– Не бойся. – Мужская ладонь легла поверх моей, не давая отдернуть руку. По сравнению с камнем, кожа Кондора сейчас казалась почти горячей. – Можешь закрыть глаза. Если доверяешь, конечно.

Я доверяла – не столько по собственному выбору, сколько потому, что выбора у меня не было.

С закрытыми глазами было очень сложно не думать о чужой руке у меня на талии и о сократившемся до предела расстоянии – оно сейчас было настолько крошечным, что я чувствовала чужое тепло, запах, и даже дыхание, которое касалось моих волос.

– Вот поэтому я не берусь учить девиц, – с какой-то демонстративной усталостью сказал Кондор. – Вы в важные моменты думаете совсем не о том, о чем надо. У тебя все на лице написано, милая.

Мое лицо еще более красноречиво покраснело.