– Про кого? – не поняла я, не сразу догадавшись, что, видимо, это та самая, которая не стала леди дель Эйве.

– А! – Он выдохнул с каким-то странным облегчением и улыбнулся как ни в чем не бывало. – Пару лет назад одна не слишком умная в своей расчетливости молодая и амбициозная леди пыталась, хм, стать моей мачехой. У нее так или иначе не получилось бы, но Присцилла сделала все, чтобы леди поняла безнадежность своих стараний как можно быстрее. Так что, как видишь, от ее отвратительного характера бывает польза, – шутливо добавил он, смотря прямо перед собой.

Было в этом что-то, похожее на попытку отвести взгляд, и сквозь все тревожащие меня мысли я поняла, что не буду спрашивать, где его мать.

***

Столовая была на удивление уютной – немного темноватой, немного неидеальной, в отличие от остальных комнат, теплой и не пустой. Два окна выходили на заснеженный внутренний двор с фонтаном. Мебели было немного – длинный широкий стол, стулья, что-то вроде буфета у одной из стен. С потолка, украшенного деревянными пластинами в тон, свисала простая люстра.

Наверное, по этой люстре я и поняла, почему мне хорошо здесь: все было простым, созданным не для того, чтобы производить впечатление, а чтобы жить и пользоваться этим всем.

То есть более понятным и привычным для меня самой.

Кондор отодвинул стул, и я не сразу поняла, что этот жест вежливости предназначался мне. Мое место оказалось по левую руку от лорда Парсиваля, сидящего во главе, и, к счастью, Присцилла сидела наискосок от меня – прямая, спокойная, она уделяла мне внимания не больше, чем служанке, расставляющей блюда на столе.

Я опустила взгляд на столовые приборы и мысленно выдохнула: их было намного меньше, чем ожидалось, так что я вряд ли что-то напутаю. Впрочем, есть мне сейчас не то чтобы не хотелось, от волнения я просто не думала о голоде.

Тересия, сидевшая рядом, пыталась проявить подобие заботы обо мне, передо мной появилась тарелка с супом, в которую я смотрела и заставляла себя понять, что происходит и где я нахожусь.

– Вы очень бледны, Мари, – сказал Парсиваль. – И у меня такое чувство, что вы растеряны. Что вас смущает?

Я подняла взгляд от своей тарелки и сначала посмотрела прямо – на Кондора, который сидел напротив и сейчас тоже внимательно следил за тем, что я буду делать, – а потом повернулась к главе семьи:

– Я не привыкла к тому, чтобы сидеть за столом с большим количеством людей, – честно сказала я.

– В вашей семье было не принято собираться вместе?

Он смотрел на меня ласково и с невероятным любопытством.

– Я много работала и редко ела дома. – Я все-таки взялась за ложку – ручка у нее была из эмали, прохладная и гладкая. – У моих родителей была привычка ужинать всей семьей, конечно, но я часто предпочитала книгу общению.

Если быть точнее – не только книгу, но и соцсети, но им я этого не скажу – вряд ли поймут.

– У Юлиана были похожие проблемы с вежливостью, – сказала Присцилла.

Кондор перехватил мой взгляд и демонстративно закатил глаза, правда, постарался сделать это незаметно для своей тети.

– Дайте уже девочке поесть, – вступилась за меня Тересия. – У нее такой вид, словно она вот-вот упадет в обморок, и я не удивлюсь, если это случится от голода.

– Да, действительно. – Парсиваль немного снисходительно посмотрел на то, как я пытаюсь есть суп. – Как поживает Габриэль? – спросил он у Кондора, и тот, кажется, этого не ожидал. Я насторожилась и приготовилась внимательно слушать, потому что не знала, насколько хорошо Парсиваль осведомлен обо всем, что касается этих их экспериментов с дверьми и зеркалами.

– Скучно ему не приходится, – уклончиво сказал Кондор. – Тут можешь мне поверить. Мне кажется, он стал заметно более уверенным в себе.

– Я рад это слышать.

Я искоса наблюдала за Присциллой и тем, как красиво двигаются ее руки, когда она берет приборы или тянется к солонке. Это были отточенные, продуманные движения, доведенные до совершенства, и, кажется, мыслями Присцилла была где-то далеко от нас – по крайней мере, она почти не проявляла интереса к разговору мужчин.

Тересия же была больше озабочена тем, чтобы я наелась.

– Вам не нравится суп, милая? – тихо спросила она у меня.

– Я… – Выдохнуть и сосредоточиться. – Простите, я очень беспокоюсь.

– Почему? – Тересия смотрела на меня с искренним участием.

– Очень много нового вокруг, – почти не соврала я.

– О, понимаю. – Тересия ласково коснулась моей руки. – У вас сейчас прямо-таки первый выход в свет, а это очень волнующее событие для любой девушки.

Присцилла это услышала и смерила нас обеих внимательным и презрительным взглядом, словно мы посмели как-то глупо высказаться на больную для нее тему.