– Преданность и лояльность, моя милая, выражаются не в слепом подчинении моим приказам, а в вашем желании или склонности смотреть на некоторые принципиальные вещи так же, как я привык это делать, – продолжил лорд Парсиваль. Его голос звучал почти мягко. – Если бы я не был уверен в том, что мы сможем смотреть в одном направлении, я бы не предложил вам свою помощь. Вообще никакую. Вы же не считаете меня тщеславным тираном, который будет беззастенчиво пользоваться вашим подчиненным положением, стремясь навязать вам свои собственные интересы?

Кондор оторвал взгляд от пламени и, улыбаясь одним уголком рта, посмотрел сначала на меня, потом на отца – и сказал:

– У леди в голове обитает некоторое количество стереотипов, папа. К счастью, ее можно достаточно быстро убедить в том, что пытаться примерить их к живым людям – идея не слишком жизнеспособная. Ну же, Мари, признайся, – сказал он мне, – поначалу ты шарахалась от меня именно потому, что что-то такое себе придумала.

– Как ты себя вел, – ответила я, – так я тебя и воспринимала.

Он рассмеялся.

– Буду себе льстить, что мне однозначно удалась роль коварного чародея. Но если без шуток, – Кондор снова стал серьезным, – решение только за тобой. Я рассказал тебе все, что должен.

– Я же сказала, что согласна! Я просто боюсь, что однажды мне выставят счет, который я не потяну.

– Вашу растерянность легко понять, милая, – поспешил успокоить меня Парсиваль. – Вы здесь недавно и чувствуете себя очень одинокой и беспомощной. Желать вам вреда или использовать вас во вред вам самой – это то, что я назвал бы бесчестьем.

– А использовать меня во благо мне – это честно? – я положила руки на подлокотники.

Он ухмыльнулся.

– Вас уже используют, милая, и чем дальше, тем больше будет желающих. Я могу только поклясться, что наши с вами отношения будут строиться на доброй воле и доверии. У вас, напоминаю, особое положение в этом мире. У нас тоже. Так что, в некоторой степени, это союз равных.

Если бы я и хотела сказать что-то еще, я в любом случае не решилась бы, поэтому замолчала, пытаясь вспомнить все события, которые происходили до сегодняшнего утра, как перед прыжком в глубину пытаются вдохнуть побольше воздуха. И вот если отбросить привычку Кондора недоговаривать, его резкость в некоторые моменты, но принять во внимание все то, о чем говорил его отец, пока мы общались один на один, как ни крути – получалось одно.

У них был повод заботиться обо мне и защищать меня.

У меня – не было повода упрекнуть их в чем-то, как не было больше никого в этом мире, кому я могу доверять. Кроме меня самой, разумеется.

– Что я должна сделать?

Кажется, некое напряжение, которое до этого момента едва-едва, но ощущалось в воздухе, исчезло. Корвин что-то проскрипел и тряхнул головой, потерся клювом об обивку кресла.

– Вы получите амулет с отпечатком моей силы, и еще нужно подписать пару бумаг. Второе – действие не обязательное и нужно, скорее, для отчета перед Ковеном, если у них возникнет желание задавать вопросы. Амулет нельзя будет ни потерять, ни украсть, ни даже отдать кому-то, кроме меня или моих кровных родственников. – Парсиваль вытянул ту ногу, на которую он прихрамывал, вперед. – Что вы предпочитаете из украшений?

Кондор фыркнул, я покраснела и задумчиво потянулась к уху, в котором носила свои серьги. Кажется, мы с Кондором подумали об одном и том же.

– Посмотри на ее правое ухо, – сказал он отцу. – Пару дней назад в нем было целых пять сережек.

– Как занятно. Мода вашего мира, Мари?

– Нет, скорее, протест против нее, – сказала я, а потом вдруг поняла, куда он клонит. – Кондор, ты серьезно?

– Что? – Он улыбался с каким-то мальчишеским задором. – Отличная идея, мне кажется. Тонкое кольцо с камнем-накопителем, которое можно не снимать, потому что оно не будет мешать носить другие серьги.

Парсиваль казался растерянным, совершенно не готовым к подобному энтузиазму со стороны сына – и к точно такой же растерянности с моей стороны.

– Мари, вам решать. – Он развел руками. – В любом случае, здесь тоже выбор за вами.

Я вздохнула. Соблазн получить экстравагантное по местным меркам украшение был слишком велик, чтобы я перед ним устояла, тем более что такой выбор, кажется, эти два человека поддержали бы. Именно потому, что это необычно.

– А если все-таки сережка в ухо, – начала я, на всякий случай поглядывая на Кондора, не станет ли он хмуриться, – то так можно?

– Конечно, можно, милая. – Парсиваля моя реакция заставила прикрыть лицо ладонью. – Только на это потребуется пара дней. Кольцо или кулон я, пожалуй, нашел бы для вас уже сегодня.

– Ты знал, что Шамас вернулся? – вдруг спросил Кондор. – Знал же? Но не сказал мне.

Он осуждающе покачал головой и грустно улыбнулся.