Это случилось на восьмой день экспедиции после полуночи.

Николай Губа почувствовал, как холодом дохнуло в затылок; волосы на голове поднялись и вытянулись, словно струны на гитаре. Он был уверен, что ощущает статическое напряжение каждой клеткой своего тела. Где-то рядом пронёсся шквал ветра и унёс с собой кусок брезента, оторванного от их палатки, что стояла неподалёку в лагере.

Электричество, подумал Губа, сейчас шарахнет током, - и с диким воплем бросился подниматься вверх по пригорку, перебирая руками и цепляясь за корни торчащих из развороченной земли кустов. Навстречу как раз пробирался, пригибаясь, Семён; Губа, забыв обо всём кроме страха и ужаса перед необъяснимым явлением, едва не бросился в объятия тому, кого больше всего ненавидел.

- Что это? – выкрикнул он каким-то свистящим звуком, и нервные спазмы сдавили ему горло, как тиски крепёжную деталь в цеху завода. – Что это? Что произошло? Это конец?

- Я знаю не больше вашего, - хмуро ответил Семён. – Успокойтесь. Неужели грозы боитесь?

- Но ведь… - голос у Губы дрожал. – Это ведь гроза необычная! Таких гроз не бывает!

- Не знаю. Сверкнула молния, затем прогремел гром, я услышал какой-то жуткий вой или рёв и, наконец, ваш крик. Наскоро одевшись, выскочил из палатки, добежал сюда, увидел вас всего трясущегося. Что вас напугало? Молния?

Луна, каким-то ярким красноватым светом освещала часть опушки. Пострадавшая после первого шквала грозы правая сторона оврага съехала всей массой в сторону и погрузилась в бурлящий рыжий поток, превратившись в слизистую глину. Земля в этом месте бурлила и выдавала в пространство неприятные квакающие звуки.

Губа, выбравшись, остался стоять наверху, наблюдая, как Семён спускается по оврагу вниз, на уцелевший участок сухой земли.

- Странно… спуститесь сюда, Губа, не будьте трусом!

- Ничего, мне и здесь хорошо, - дрожа всем телом, ответил тот. – Почему нет туч? Откуда молнии? И эти странные разряды электричества?

- Николай, это вы кричали? – послышался встревоженный голос в темноте. – Что случилось? Где Семён?

- Люда, не подходи ближе, может случиться оползень! – крикнул Семён, но Люда не услышала: снова громыхнуло так, что заложило уши, по небу прочертились зигзаги светящегося зеленоватого фейерверка; две змеевидные молнии возникли друг за другом ниоткуда и, перекрещивая свои собственные линии трассы, вонзились в ближайшее дерево. Раздался треск, и дерево превратилось в пылающий факел. Стало светлее. Всё чёрное небо было усыпано звёздами, и Млечный путь свисал над лесом своим величественным покрывалом.

Облако мокрой пыли из брызг ещё долго висело над оврагом, потом завернулось в столб, и понёсся он, раскидывая комки грязи и глины вокруг себя, пугая Губу, Люду и Семёна.

Девушка спустилась к другу и прижалась. Он успокаивающе прокричал ей в самое ухо:

- Говорят, что если в такой бродячий вихрь бросить ножом, то столб рассыплется, а на ноже останется капелька крови.

Следом за девушкой в овраг спустился и Губа. Присутствие Люды его успокоило.

- Полюбуйтесь! На небе ни одной тучи или облака, а гроза разразилась неимоверная. Ниоткуда. Да ещё и этот вихрь – я подобного никогда не видел. - Ему стало неловко, что его обозвали трусом в присутствии девушки. Слышала ли она?

- Посмотрите туда, - указал рукой Семён.

В ярком свете Луны опушка вся блестела как на ладони, и на этом фоне чётко виднелись тёмные продольные пятна, похожие на громадные следы, будто какое-то колоссальное по своим размерам существо вползло на опушку, сделало полукруг и свалилось, поражённое молнией в овраг, сломав при этом как соломинку стоящее рядом дерево.

- Обратите внимание: это похоже на некий след от тяжёлого брюха, которое волочилось по земле, - предположил Семён. – По бокам, видите, следы каких-то щупалец? Нас посетило какое-то неизвестное чудовище, - констатировал он, обращаясь к стоящим рядом.

- Да-да… я вижу, - вскрикнул Губа, выбивая зубами дробь. – И тот рёв был, по-видимому, от него. Только где оно теперь?

Семён, мягко отстранив Люду и шепнув ей на ухо что-то успокаивающее, принялся осматривать покатый склон оврага, благо Луна сейчас светила ярко и позволяла видеть хоть какие-то значительные детали. – Посмотрите, Губа. Хорошо видны эти широкие полосы, как будто здесь волочились огромные ласты. Видите?