Эти ребята, очевидно, не знают что такое Байкало-Амурская Магистраль, догадался Саша. Господи, куда же я в таком случае попал? Неужели действительно в сороковые года, во время войны? Эта мысль уже проскальзывала у него, но теперь краем глаза видя окружающую обстановку, он в этом уверился окончательно. Нужно было что-то срочно ответить, и он выпалил первое, что пришло в голову:

- "БАМ", - это Балтийское Авиационное Министерство, товарищи… (слово-то какое вспомнилось!)Рыжий загоготал, а тот, что был повыше у него за спиной и оказавшийся более серьёзным, уважительно спросил:

- Министерство? Это что-то вроде нашего наркомата?

- Да-да! – ухватился Саша – Я не военный, я гражданский. Отстал от своих, нас тут целая группа…

- С Балтики?

- Да.

- Слыхал, Борька? Человек с Балтийского моря, а может даже из самого Ленинграда. А ты пристал к нему со своими ботинками. Теперь понятно, почему он так одет и так разговаривает. На вот, водички хлебни, - протянул Саше флягу тот, что был Алексеем. – А на этого говоруна не обращай внимания. Много мелет языком, но товарищ надёжный: я с ним уже третий год, почитай – с самого начала войны. Борька он, а меня Алексеем зовут.

У Саши закружилась голова.

- Александр. То есть, Саня, - еле промямлил он, запинаясь, и пожал протянутую руку.

Третий год… С начала войны… Яма, взрывы, самолёты, мёртвый немец.

КАКОЙ СЕЙЧАС ГОД?

И ГДЕ ОН, НАКОНЕЦ?

Саша отпил из фляги глоток и украдкой оглянулся.

Перед ним предстала грандиозная по своим масштабам панорама.

Огромное пространство степи с пригорками и холмами, до самого горизонта было испещрено взрывными воронками и канавами, настолько частыми и близкими друг к другу, что всё колоссальное шествие, продвигающееся на запад то тут, то там останавливалось, надвигалось друг на друга и, в конце концов, замирало на месте, чтобы затем снова возобновиться. Задние напирали на передних, кругом грохотали моторы, чадили соляркой армейские грузовики, лязгали танки, скрипели повозки, ржали лошади, слышались стоны раненых в лазаретных обозах, и над всем над этим, повсюду слышался смех и весёлые переклички выживших после налёта солдат. Вся эта громадная масса Воронежского фронта двигалась в одном направлении, вздыхая и волнуясь гигантскими волнами, как единый живой организм. Пушки, танки, колонны солдат различных видов войск, над головами которых мчались в вышине звенья истребителей, походные кухни и лазареты, штабные машины и цистерны с топливом, знамёна полков и дивизий – всё это могучее движение, вперемежку с запахами гари, копоти и горелого мяса, создавало картину библейского Исхода.

Красная Армия НАСТУПАЛА.

********

- Значит ты Саня. Так? С Ленинграда, говоришь? – продолжал расспрашивать его рыжий.

- Да.

- И как там люди? Голодают?

- Уже нет.

-Знаю-знаю. Восемнадцатого января прорвали блокадное кольцо. У моего знакомого из третьей роты там сестра выжила, дождалась прорыва Советских войск. Жаль только, что родители не дожили. – Борис чихнул в пространство. – Умерли от голода, доедая последние обои со стен. Клестер в них питательный - знал такое?

- Стоп! – остановил его Алексей. - Все вопросы потом. Погнали догонять свою роту, итак уже отстали, от командира нагоняй получим. Если бы не твои спасательные операции, уже давно среди «своих» были бы.

И они двинулись вперёд быстрым шагом, обгоняя колонны, застрявшие грузовики, лафеты с пушками, походные кухни, и обозы с продовольствием,- перепрыгивая через канавы и обходя воронки.

Армия наступала.

Скоро ночной привал, а завтра передовые части Воронежского фронта вновь погонят фашистов на запад. И Санёк будет там, среди наступающих, рвущихся в бой отважных советских солдат. Среди пехотинцев, танкистов, артиллеристов, и просто ополченцев, взявших оружие, чтобы немец уже никогда не смог пройти своим сапогом по нашей матушке-земле, по нашей Родине.

Саша закрутился в круговороте этих грандиозных событий, оставив себе на ночь мучившие его вопросы: Где мои друзья? Попали сюда вместе со мной, или же остались там, в экспедиции на Байкале? И как, в конце концов, каким образом он здесь оказался, чёрт возьми?

Борьку по прибытии шумно приветствовали, и он принялся рассказывать со всеми прикрасами, как спас троих бедолаг, и один из них – вот он, из Ленинграда, гражданский. Сашу приняли как своего, правда, иногда с интересом посматривая на его необычную одежду. Тут же накормили, выделили сто грамм «наркомовских», осмотрели в лазарете и уложили отдыхать, оставив все невыясненные вопросы на утро. Напоследок Борька ему шепнул:

- А всё-таки, чудно ты разговариваешь, лишенец.

И заснул сам.

********