И он рассказал всё, от начала до конца. В конце изложения фактов, он хотел было подробнее рассказать о муравьях и гигантском пауке, но Семён перебил:

- Вы говорите, что шли впереди, и вам в спину ударила звуковая волна, а когда обернулись, профессора уже не было?

- Да.

- И он шёл за вами, не отставая, почти след в след?

- Шагах в десяти от меня.

- Но…, - Семён что-то прикидывал в уме. – Прошлые радиусы поглощения червоточинами пространства были никак не меньше двадцати – тридцати метров. Почему же она не захватила и вас? Вы же были в поле её деятельности. Почему только Василия Михайловича?

- Ты у меня спрашиваешь? – обозлился фотограф. – Я уже по горло сыт вашим чёртовым Байкалом, будь он проклят на ровном месте. Старший теперь ты, вот и думай, только выводи нас отсюда поскорее! Ищи границу этого хренова купола! Протыкай как-то её – я не знаю – только ВЫВОДИ. Сначала собаки, потом лошади, затем буряты… теперь вот – начальник. А завтра кто? Я?

Он поднялся и со злостью швырнул рюкзак к ногам друзей.

- Вот вам подарок от очередной «гостьи». Там ядро и кивер. Так, по-моему, называл эту шляпу ваш профессор. Скажите спасибо, что таскал их с собой, пока блуждал по лесу. По большому счёту, оно мне надо?

Семён наклонился и вынул содержимое. Губа меж тем закончил:

- Я тебе больше скажу. Профессор нёс эту шляпу в руках, так же как и ружьё, а рюкзак был у него за спиной. Ты спрашиваешь, отчего воронка смерча не поглотила нас вместе? А почему же тогда ваш дядя Вася исчез со всем его содержимым – даже с ружьём, а этот чёртов кивер с косичками – остался. А? Философ, мать твою! Вот и разгадывай теперь этот ребус – ты у нас теперь начальник. А я пошёл в пещеру, я голодный с самого утра. Как по мне, то вся эта хрень – те же яйца, вид с боку: что та червоточина, что эта…

Вырвав у остолбеневшего Саши карабин из рук, Губа нервными шагами пошёл прочь – в сторону, где стреляла Люда.

Всё это время Саша не мог прийти в себя от ошеломляющей действительности: начальника экспедиции, дяди Васи, теперь с ними нет. Что он скажет девушке, вернувшись в лагерь? Для Люды профессор был вторым отцом и, пожалуй, единственным близким оставшимся человеком во всём мире. Она-то как теперь перенесёт эту утрату?

Санёк спохватился. Нужно хоть как-то подготовить его любимую к этой жуткой новости, а то этот Губа наплетёт ей чёрти что с три короба.

- Сёма, хватай рюкзак, нужно опередить фотографа, пока он всё не рассказал Люде прежде нас.

И Саша помчался в лагерь другой дорогой. Нужно было успеть туда первым.

… Ночь обещала быть долгой и печальной.

Бледное серое утро. Лёгкий ветерок пробегал по вершинам холмов, раскачивая кусты и кружа рано опавшие листья.

Начало августа-месяца.

Великое множество австрийцев, венгров, пруссаков, французов покрывало небольшие холмистые высоты. Мохнатые шапки гусар, высокие каски гренадеров, полуконические кивера пехоты, копья, кривые сабли кавалерии – сверкали, мелькали и гремели в неверном свете сумрачного утра. Лошади, пушки, повозки с провиантом и боеприпасами.

Французская армия широко раскинулась; правое крыло упиралось в некую безвестную деревушку, образуя угол с центром, а левое подходило вплотную к Калужской дороге. На трёх лесистых холмах возвышались в три ряда временные укрепления, снабжённые двадцатью большими орудиями и столькими же гаубицами. Кроме того, на каждый батальон было по четыре пушки, так что всего имелось более двухсот орудий – и это только в авангарде армии, в наступательной её части. За авангардом следовали резервы и тыловые полки, так же снабжённые артиллерией; далее шли роты обеспечения, обозы, лазареты, палатки маркитанток. Замыкали продвижение армии всевозможный сброд разного люда, следовавший за могучей массой чуть ли не со всей Европы, с того момента, как Наполеон перешёл российскую границу и 24 июня форсировал реку Неман.

Корпуса Понятовского и Мюрата обходили Калужскую дорогу справа, продвигаясь к Москве в одном дне пути от генерального штаба Наполеона.

При первом выстреле, заставившем всколыхнуться армию, музыканты торжественно и стройно заиграли «Марсельезу». Звуки труб слились с громом канонады. Двести тысяч человек, составлявшие авангард наступления, подхватили величественные слова гимна революции под аккомпанемент пушек и труб.

Артиллерия издали разрушала все наступления русских, которые редкими наскоками казачьих эскадронов вот уже несколько дней тревожили наступающие части французов – но не более. Настоящего массового сражения всё не было. Французская армия неуклонно продвигалась к историческому городу, встречая на пути лишь мелкое слабое сопротивление противника, как, например, сегодня.

… Василий Михайлович узнал всё это позже.