Гул, выплеснувшись из-под земли, пронёсся рёвом мимо машины, обдав всех своим стремительным напором, отчего заложило барабанные перепонки. Витю сбила с ног акустическая волна, Николая ударило в спину, опрокинув его на землю. Напор воздуха был настолько мощным, что покачнуло даже громадную махину вертолёта. Андрей лихорадочно кинулся к панели управления, запуская двигатель винтов. Рёв перерастал в настоящий грохот, земля под ногами вздрагивала от сильных толчков, учёные уже не бежали, а ползли к трапу машины. Ураганный ветер закрутил гигантский штопор воронки, образовавшей концентрическими кругами нечто вроде конуса разверзнувшейся спирали. Одно за другим, кольца начали поглощать в себя кусты, камни, разрушенную кладку. Башня маяка вспыхнула и послала в море одинокий луч света, затем он растворился в воздухе, исчезнув в воронке смерча. Вертолёт едва держался на шасси. Кругом ревело, громыхало и свистело, словно в предсмертной агонии стонала сама природа. Башня маяка накренилась, готовая вот-вот обрушиться на машину. Андрей орал из окна Вите с Николаем: - Немедленно в кабину! Взлетаем!

Полыхнуло молнией, раздался треск с ошеломительным ударом грома. Вертолёт подбросило над землёй. Оба учёных с силой ввалились в салон, следом за ними успели заскочить пилоты. Вертолёт уже набирал обороты, лопасти бешено вращались, соперничая напором с ураганными порывами ветра. Маяк, казалось, разметало по частям и, поднимаясь вверх, Ми-10 едва не зацепил его винтами. Машину накренило вбок, понесло куда-то в сторону, все повалились в салоне на пол. Витя едва добрался до второго пилотного кресла, вцепился в руль и рванул на себя, дублируя манипуляции Андрея. Николай уже был на своём месте, лихорадочно щёлкая тумблерами панели управления. Ещё секунда, и они чуть не врезались в обзорную площадку, которая бликнула напоследок лучом и обвалилась в долю секунды на то место, где только что стояла машина. Раздался грохот обвалившихся камней. Взметнулся столб пыли, закрывая собой точку обзора.

- Смотрите! – проорал Витя. – Маяк падает!

Именно в этот момент всё и закончилось. Как обрезали ножницами картину. Всё в один миг застыло, превратившись в обездвиженный кадр, будто в кинофильме нажали кнопку «стоп». В долю секунды прекратилось всякое движение воздушных масс. Над островом пронёсся тот самый циклон, что ушёл в сторону, но вихрь смерча внезапно застыл на месте, превратив поляну в сюрреалистическую картину расплывшегося и замершего пространства кисти Сальвадора Дали. Что-то мистическое и жуткое было в этой застывшей позе природы. Ни звука, ни движения. Машина зависла над землёй, будто её обволокло каким-то прозрачным неподвижным коконом.

- Мы что, - опешил Витя, - никуда не двигаемся? Не летим?

Над ними вздулось небо, ворочая в стороны клубы свинцовых туч. Лопасти машины не двигались. Вертолёт висел в пустоте.

А потом наступил всеобщий обморок.

Кто как сидел, кто как находился в разных позах – все разом, в один миг, одновременно повалились на пол. Сработал автопилот. Машина загудела и постепенно начала набирать обороты. Никто в салоне этого не ощутил. Андрей сполз с кресла, потеряв всякое чувство реальности. Николай, привалившись спиной к внутренней балке, смотрел застывшими остекленевшими глазами куда-то в пустоту. Витя валялся у кресла в нелепой позе, так и не успев разглядеть, что творилось под днищем машины. Оба учёных, не выпустив из рук пожелтевшие от времени документы, словно в обнимку распластались под откидными сиденьями у иллюминаторов, загромождая собой проход в хвостовую балку машины. Вертолёт качнуло, подняло вверх и опустило на место, будто чья-то гигантская невидимая рука бережно подтолкнула машину вперёд.

Именно в этот миг из развалин маяка показалась перепуганная фигура сгорбленного в ужасе человека, который, задрав голову с открытым ртом, бежал куда-то к сараю, в оцепенении бросая взгляды на железное чудище, возникшее ниоткуда. Секунду-две он полз по земле, прикрывая голову, затем пространство раскрылось неким подобием лепестков, поглотило в себя, и он исчез напрочь.

Это и был предпоследний смотритель маяка, увлекаемый червоточиной в раскрывшееся пространство иной реальности.

Миг – и всё стихло. Остров провалился в образовавшуюся дыру временного тоннеля Эйнштейна – Розена. Последний уцелевший смотритель маяка успел увидеть, как винтокрылая машина мелькнула в пустоте, ярко вспыхнула и в долю секунды растворилась в воздухе, исчезнув навсегда.

Именно эту запись он и сделает в своём дневнике на последней странице, чтобы затем, спустя восемь лет она оказалась в руках старшего помощника Кудрявцева.

Но это будет уже не здесь.

Это будет в другом измерении. В совершенно ином пространстве временного вектора. В другой жизни и другой реальности.

А пока…

1999 год.