В тишине ночи Гарденер вдыхал прохладный воздух, отойдя от лагеря на несколько десятков шагов, подальше от света костра, что сейчас бил ему в спину. На огромных просторах обожжённого Пламенного поля не было ни малейшего деревца, а только мертвая тишина и редкие небольшие пригорки. В этот день было особенно облачно из-за чего свет ночного неба практически не освещал бескрайние пространства места знаменитый сечи, где навсегда закрыли глаза его родные и близкие. Без источника света ночная тьма обволакивала собой всё куда только мог быть устремлен человеческий глаз.

Не было слышно ни звука птиц, последние представители которых мирно устроились в своих клетках, любезно предоставленных Марвином Магом, ни ржания лошадей, что давно видели десятый сон, Даже треск костра и шелест травы остались где-то далеко позади. Остался только Эдмунд, бесцельно вглядывавшийся в бездну ночи и предававшийся собственным воспоминания об этом месте.

Едва уловимые звуки реального мира сменились в его сознании звуками множества голосов и боевых криков. Совсем рядом раздавался цокот сотен и топот тысяч ног. Вместо ночи перед его глазами был яркий день, где сверкали в лучах предстоящей им славы доспехи. Не было в этой иллюзии разума и пробирающего до костей ночного ветра, а только теплый летний ветерок, треплющий волосы и развивающий многочисленные штандарты его семьи. Казалось, его семье в тот день была предсказана победа, т.к. сама природа словно была на их стороне, ведь сражались они на родной земле и с войском, превосходящим воображение любого жителя Вестероса. О, как же они ошибались.

В ушах зазвучал военный рог. Отец и вся его семья пустилась в бой в авангарде конницы, ведя за собой многочисленные полки пехоты. Враг дрожал под натиском сотен мечей и копий, ещё до начала сражения их ряды оказались в смятении от стройного залпа западных лучников, что привёл на битву король Лорен. Победные крики южных воинов стояли в ушах, всё близилось к безоговорочной победе и славе, восстановлению справедливости и уничтожению армии захватчика Эйгона. Однако, радость и азарт первых побед сменились ужасом подступающей смерти.

Появление Балериона Черного Ужаса на Пламенном поле стало неожиданностью. Хотя, казалось бы, как можно было пропустить появление громадной огнедышащей твари, но, как тогда оказалось, вполне возможно. Просто в один момент огромная тень закрыла собой солнце, а после по всему Простору пронесся громогласный рёв реликтового существа. Испепеляющий жар охватил собой небо и землю, сделав воздух практически удушающим. Победные выкрики сменились ужасом и отчаяньем, копошащихся под исполинскими крыльями людей, впрочем, жар дракона не щадил и союзников Эйгона, но тех было значительно меньше.

Видеть смерть отца, наставника, друзей и верных ему людей было невыносимо больно ещё при жизни, но теперь у Гарденера были воспоминания о том дне и после его смерти. Одно дело хоронить и пережить смерть отца, что практически не сыграло роли на нём в тот момент, ведь требовалось только одно – выжить. Но теперь, вновь вернувшись на это поле замершего ужаса было душераздирающим. Ощущать и вспоминать то, как поток пламени сжёг его самого дотла, а после принялся за остальных родственников казалось адской пыткой, совершенно незаслуженной. Однако, такова была его реальность. Здесь он испытал горе сына, брата и отца, навек сохранив в своей душе страх и ненависть к среброволосой семейке Таргариенов.

Как же лицемерил Эдмунд в тот момент, когда обвинял Баратеона в несправедливом отношении к детям Элии Мартелл. Ведь будь он сам на его месте в тот момент, то смог бы он сдержать ту ярость и боль, что всепожирающим огнём снедали его сердце? Казнил бы Клигана и его сюзерена Тайвина Ланнистера? Не смеялся бы, как Олень, довольный смертью детей и женщины? Хотелось бы сказать нет, но правда была в том, что Гарденер и сам не знал ответ. Люди двадцать первого века могут сколько угодно кричать о варварстве и дикости прошлых лет, подверженных кровной вражде и крестовых походах, но правда в том, что будь они на месте тех людей, то поступили бы точно также, ведь так устроены люди.

Ноги Гарденера подкосились, а затем он бессильно упал на колени изломанной куклой. До этого момента просторский принц держался исключительно на силе воле, присутствии других людей рядом с ним, опасности погони и отрицании очевидного. В этом же месте обличились все его раны, которые просто не могли зажить, встреча с Марвином Магом на некоторое время отдалила приступ крика его души, но ненадолго.

Глаза Эдмунда смотрели сквозь обожжённую землю, а руки бессильно сжимались в кулаки. В приступе ярости он стал, как ненормальный, колотить руками по земле, поднимая грязь и пыль во все стороны, а рот раскрылся в беззвучном крике, ибо не было ни сил, ни желания кричать. Наконец, спустя долгие минуты приступ ярости последнего Гарденера сошёл на нет. В последнем акте бессильной злобы, Эдмунд запрокинул голову вверх, вглядываясь в беспросветное, затянутое тучами, небо. Несколько одиноких слезинок скатилось по его лицу, а после проделав свой путь, под воздействием земного притяжения, упали на опустошённую пламенем землю.