- Не спеши так, Гардстарк. – как никогда радостно расплылся в мерзкой улыбке Рамси, наслаждаясь видом пышущего ненавистью, но совершенно бессильного сейчас врага. – Я ещё хочу посмотреть, как ты валяешься у моих ног после твоего поражения. Думаю, нам пора заканчивать. Перед смертью ведь не надышишься? – дал понять, что их пародия на переговоры подошла к концу Болтон, пришпоривая коня. – И напоследок, Гардстарк. Просто помни – я брал твою любимую сестричку неоднократно и как только хотел.

- Я убью тебя, Болтон. Пронжу сердце и раскрою твой гадкий череп. Просто помни об этом. – процедил Гардстарк, не в пример более мрачно и спокойно возвращаясь к войскам и оставляя последнее слово за собой.

Звуки битвы перекликались с воем холодного зимнего ветра. Перед глазами Джона всё мельтешило. Рука с клинком наливалась свинцом, но продолжала бить туда откуда летел в его тело удар. Любой, кто хоть как-то становился ему угрозой, немедленно оказывался целью заточенного острия меча. В гуще сражения было трудно определить хоть что-то, но андальские доспехи ярким маркером помогали отличать их от захлестнувшего северную армию потока врагов. Где-то вдалеке всё ещё были видны два противостоящих друг другу стяга: освежёванный человек и мчащийся лютоволк, закрывающий собой белую твердыню.

Когда Джон успел потерять своего коня и оказаться в общей свалке он уже и не помнил. Ему нужно было двигаться, чтобы выжить. Однако глазами он по-прежнему старался выискивать того, кого поклялся сегодня убить чего бы это ему не стоило. В начале сражения Болтон был перед ним, как на ладони, но находился в дальних рядах собственного воинства, за спиной тех у кого он отнял многих близких и родных, что теперь были вынуждены сражаться за тлеющую надежду на сохранение статус-кво. И всё же когда противостояние завертелось самопровозглашённый Красный король стал как никогда близок и досягаем, чем и воспользовался конный отряд северян с ним во главе.

Воспользовался и прогадал. Пока пехотинцы столкнулись в общей куче, а исключительная андальская кавалерия собиралась взять врагов в кольцо, на поле сражения, у подножия замка Сервинов, обнаружилась ещё одна, незамеченная ранее, но шибко уж весомая деталь, влияющая на всё противостояние. То-то ему казалось, что слишком долго не посылает Болтон в бой собственную кавалерию. Он словно бы чего-то ждал и в конце концов дождался. Того, что одно из главных преимуществ северной армии в этом похоже останется не удел.

Припорошённые снегом, сплавленные между собой комья ржавых гвоздей и острых осколков были абсолютны невидны со стороны. Для пеших воинов те были не столь опасны, ибо чтобы пораниться ими в пылу сражения надо было ещё постараться, ибо для нанесения значительных увечий пехотинцам попросту не хватало веса и скорости. А вот когда конный отряд влетел на поле их этих мелких ловушек уже стало не до смеха. Конница буквально превратилась в одну сплошную кучу из придавленных людей и ревущих от боли и агонии животных. Проще говоря, смешались все – и кони, и люди.

Лишь чудо помогло Гардстарку уцелеть после падения и отбиться от попыток вражеских солдат раз и навсегда окончить его путь. Джону не хватало злости на самого себя. Ведь останься он спокойным и собранным, не зациклись он на ублюдке, то смог бы избежать всё этого. Заметить задержку. Заподозрить неладное. Но он не смог и повёл своих людей на смерть. А ведь трагедия на поле боя только набирала обороты. Стоило только армии лишиться своей главной поддержки, как из-за крепостных стен замка Сервинов посыпались стрелы. Жидко и под вой ветра. Не достигая особых успехов, но в данном случае всё происходящее просто не могло не ударить по морали солдат, для которых день не задался с самого своего начала.

Болтон всё подсчитал в точности. Просчитал его, как юнца, а он бы и рад пойти на поводу у эмоций. Атака немногочисленной болтонской кавалерии последовавшая вслед за этим уже была вполне ожидаема. Андалы сами вырыли себе могилу. Расчистили путь и преподнесли себя прямо на блюдечке врагу. И сопротивляться этой атаке уже не было возможно. Точно подсчитать сколько погибло в ходе этой поэтапной западни станет возможно только после боя. Конечно, если Джон вообще застанет это после.

Вылетевший из Волчьего леса через некоторое время отряд из трёх тысяч человек вообще не вызвал никаких эмоций, а только дополнил общую картину катастрофического поражения, что близилось с каждой секундой. Благо не только Джон не был единственным, кто мог возглавить отдельные части армии в час нужды. Конечно же не вся кавалерия пострадала в ходе бесполезной губительной атаки, но вот поддержку пехоте та, в этой куче, уже оказаться не смогла, а потому развернулась и понеслась в обход. В том числе и к засадному полку врага, который сдерживал заградительный отряд, оставленный Гардстарком именно на такой случай.