И взрывом этим троица была буквально сметена и разбросана в разные стороны по полю прошедшего сражения. В тоже время умертвия всех мастей и видов стали похожи на марионеток коим оборвали нити. Падали на землю замертво тела людей, зверей и птиц. Громадных великанов, мамонтов и ледяных змеев. Выдыхали облегчённо выжившие люди, смотря на то, как обращаются в прах все Белые Ходоки, что вели немёртвых в бой, без всякого исключения. И в свете восходящего солнца морозный воздух нового дня был, как никогда сладок.

- И вновь ты спас меня, Джон… - меланхолично протянул Гарденер, чувствуя застрявшие в теле ледяные осколки и глядя за освещённый солнцем горизонт.

Несмотря на то, что короля совсем немного контузило, чувствовал он себя абсолютно прекрасно, ведь боль в омертвевшей бледной левой руке, что будто бы изнутри светилась тревожным белым светом, наконец-то поутихла. Раны на его теле начали медленно, но уверено заживать, выталкивая из себя инородные осколки. К тому же очнулся он лежащем на тёплом лошадином боку Камрита, что загнанно дышал, вынужденный преодолеть огромные расстояния ради его спасения. О большем и мечтать нельзя, особенно когда ты был готовь вновь оказать за гранью мира живых.

- Да уж, милорд… кхм… буду рад, если и вы не оставите меня в столь… неприглядном положении. – судорожно проговаривал Джон, что примостился ровнёхонько напротив государя, держась за кровоточащий от раны бок. – Прекрасный рассвет… На Севере таких и не бывало. – протянул он, вглядываясь в лучи солнца, словно в первый раз, в то время, как монарх кряхтя поднялся на ноги и подхватив один из разбросанных по полю боя бурдюков со святой водой двинулся в сторону Гардстарка.

- Да… прекрасный рассвет. – внезапно остановился Эдмунд, натыкаясь ногами на припорошенную снегом Белую Длань. Совсем не ту, которой стала его рука, а клинок, что не дал ему погибнуть. - … мне так жаль, Джон. Прости… если бы…

- Я знаю о чём вы, ваше величество. – не отводя от ярких лучей солнца взгляда протянул бывший бастард, прерывая слова короля. – Знаю, но… прощаю вас. За Сансу и за то, что скрывали от меня столь многое. И всё же клятва, что я дал вам для меня оказалась важнее. – улыбнулся бывший бастард слишком грустно для этого момента, чтобы спешно обернуться из-за причудливого блика клинка. Клинка, что оказался занесён прямо над ним.

- Мне жаль, что я в итоге оказался всего лишь человеком, друг мой. – глядя изумлённому северянину прямо в глаза безжалостно вонзил тому клинок в самое сердце монарх. – Не смог смириться и не смог простить. – уже не обращаясь ни к кому конкретному протянул Гарденер, наблюдая за тем, как исчезает жизнь из глаза юноши и тянется из его рта тонкая струйка крови. – В итоге я оказался ничем не лучше тех, кого так ненавидел. Ты имеешь полное право проклясть меня с того света. – отбросил клинок в сторону и упал спиной прямо на снег король, вглядываясь в тревожно алое подобно крови небо. – Прости, но права на ошибку я больше не имею, Джон. Никто из нас её не имеет. Никаких полумер. – скорбно прикрыл глаза Эдмунд.

- Пора бы уже, Осгрей… - протянул он через несколько минут под звенящую практически мёртвую тишину Волчьего леса.

- Прффф… - словно осуждая короля за его действия проржал Камрит, что осторожно поднялся и добрёл до избранника Семерых, дабы вновь прилечь с ним рядом и весомо куснуть за здоровую руку, почти что до крови.

***

Эммонд Осгрей облегчённо переводил дух, сидя возле куска одного из кусков раскуроченного полярным медведем-вихтом требушета. Совсем недалеко примостился старый Морс Амбер со своей небольшой группой северных воинов, что умудрились остаться в живых после мясорубки, устроенной нагрянувшей ордой мертвецов. Северян и так осталось немного к моменту прибытия андальской армии, а сейчас дай Семеро всего пару сотен на несколько десятков тысяч выживших в ходе сражения южан, и многие запомнят эту ночь и этот день, как самые тёмные и светлые момента на страницах истории Вестероса и новой эпохи.

Никто не мог произнести ни слов от облегчения, усталости и наступившего с приходом рассвета отрезвления. Все без исключения наслаждались лучами, казалось бы, столь чуждого им нового солнца. И именно этот момент выбрал главнокомандующий андальскими силами, чтобы вспомнить о запечатанном до данной минуты королевском приказе, надёжно спрятанном под помятой бронёй. Командующий невольно погрузился в короткие воспоминания той ночи, как получил сей приказ.

- Скажите, Осгрей, вы верны мне? – обратился к главнокомандующему король, стоя к нему возле окна, расположенного во внутренних покоях потомственных хозяев Винтерфелла.

- Знаю, что успел подвести вас, мой король, но я верен вам до последнего вздоха. – уверенно отчеканил Эммонд с замиранием с сердца не в силах понять природу их столь поздней встречи.

- Клянётесь честью, именем и положением вашего рода, что исполните любой мой приказ? – как никогда серьёзно всмотрелся в лицо полководца Гарденер, оборачиваясь от тёмного стекла замёрзшего окна.

- Да, государь. – серьёзней некуда преклонил колено Эммонд, понимая, что оказался в ситуации, когда не имел ни права, ни желания на противоположный ответ.