Не так давно ко мне приходил Майлз с кофе и пончиками, чтобы рассказать о том, что происходит с группой. Они все еще репетировали. Они прослушивали гитариста – знакомого Девона из социальных кругов. По словам Майлза, гитарист был из того социального круга, который включал ночные тусовки и наркотики. Казалось, Майлз не питал надежд касательно будущего «Стоп-кадра», и я не мог не чувствовать толику вины за то, что группа пошла по наклонной. У СМИ сложилось впечатление, что я взял перерыв, чтобы оправиться от огнестрельных ранений, – они не знали, что я покинул группу еще до того, как произошло нападение.

Майлз сказал, что Девон не выказывал никаких сожалений по поводу разрыва с Челси. Он едва ли произнес об этом хоть слово, ведя себя безучастно, как зомби. Наркотики превратили его в совершенно нового человека. И хотя у нас были взлеты и падения, но такого я предвидеть не мог. Я никогда не хотел, чтобы наша дружба закончилась таким образом.

И хотя часть меня была благодарна Девону за его беспечную реакцию на потерю Челси, я также не мог не чувствовать ярости.

Как кто-то может быть настолько безразличным к потере такой женщины, как Челси? Одна мысль об этом сжигала меня дотла. Она была из тех женщин, за которую мужчина упорно сражается. Без белого флага или капитуляции – только с кровопролитием. В непробиваемых доспехах и со стальным мечом.

С осознанием того, что, возможно, ты не выйдешь живым из этого боя, но она того стоит.

Я предпринял отважную попытку не думать о нападении, но, когда я просыпался по ночам в холодном поту, я всегда видел ее. Я видел выражение ее глаз, когда она осознала, что в меня стреляли.

Она выглядела так, будто все потеряла.

Вот почему я понял, что она тоже это чувствовала.

Челси закусила губу, на ее лице отображался целый спектр эмоций.

– Хотела бы я быть той, кто тебе нужен, – прошептала она.

Ее слова сразили меня наповал, пока она прижимала кончики пальцев к моей груди и смотрела мне в глаза. В них мерцало извинение.

Мне захотелось встряхнуть ее.

Но еще больше я хотел поцеловать ее.

Челси испуганно ахнула, когда я обнял ее за талию и притянул к себе. Я проигнорировал боль в боку и прижал ее к стене, пытаясь сохранить равновесие.

Ее грудь вздымалась, пока она смотрела на меня, – наши лица разделяли несколько сантиметров. Она выглядела неуверенной. Она была пропитана этой неуверенностью. Но затем она подняла руки к моему лицу и, безвольно прижавшись к стене, поцеловала меня.

Как только наши губы сомкнулись, я застонал от желания и облегчения. Черт… да. Это было чистым экстазом – снова чувствовать ее вкус. Упершись одной рукой в стену рядом с головой Челси, другой я взъерошил ее волосы и углубил поцелуй. На вкус она была как мятная жвачка и солнечные лучи.

На вкус она была такой, словно моя жизнь уже никогда не будет прежней.

Челси притянула меня как можно ближе, одной рукой обхватив мой затылок, а второй зарывшись в мои волосы. Она жадно и нетерпеливо вцепилась губами в мой рот, и ее всхлипы взрывной волной отдавались прямо мне в член. Я целовал ее глубоко, отчаянно, безудержно. Я целовал ее как сумасшедший, поглощающий свой последний ужин. Подняв ногу, она обхватила мою талию и прижалась ко мне еще ближе, возбуждая меня еще больше.

Я был болезненно твердым. Мне нужно было быть у нее внутри.

А еще мне нужно было дышать. Поэтому я отстранился, сделал глоток воздуха и прижался своим лбом к ее.

– Боже, Челси… – выпалил я, игнорируя свои раны, умоляющие меня притормозить. – Ты именно то, что мне нужно.

Она приподняла подбородок и снова сократила расстояние между нами: ее припухшие, словно укушенные пчелой, губы нашли мои. Но прежде чем я смог углубить поцелуй, Челси издала тихий хрипящий звук, почти похожий на плач, и отстранилась от меня. Прерывисто дыша, она расстроенно покачала головой.

– Ноа, я не могу.

Выскользнув из-под моей руки, она разочарованно провела руками по волосам и повернулась ко мне спиной.

– Я думала, что могу, но нет.

Что за черт?

Я выпрямился, уставившись на нее в полном замешательстве.

– Почему ты просто не можешь признать, что хочешь этого? – потребовал я. Сердце рвалось из груди, а член натягивал джинсы. – Чего ты так боишься?

Челси направилась ко входной двери и потянулась за своим пальто.

– Что я тебя брошу? – окликнула я ее. – Я бы никогда тебя не бросил.

Она остановилась, не выпуская пальто из рук, и повернулась ко мне с пронзительной ясностью в глазах.

– Я боюсь не за себя, – призналась она. – Я боюсь за тебя.

– Это нелепо, – заскрежетал я зубами. – И ты это знаешь.

Она же знает?

Она выглядела чертовски убежденной.

– Ноа, ты пожалеешь об этом. Так будет лучше.

– Комбс, я взрослый мужик. Я готов пойти на этот риск.

Вот только она не была риском. Я еще никогда и ни в чем так не был уверен в своей жизни.