Наклонившись вперед, я перебросил ее волосы через плечо и принялся расцеловывать ключицу, поднимаясь вверх по шее и покусывая мочку уха. Она извивалась у меня на коленях, выгибая спину. Ее руки изо всех сил сжали мою футболку. Проведя пальцами по ее позвоночнику, я прижал ее еще ближе и хрипло прошептал ей на ухо:

– Да.

Челси замерла: ее тело стало неподвижным, а дыхание – быстрым и прерывистым. Прошло несколько секунд молчания, прежде чем она отстранилась и посмотрела на меня с ошеломленным выражением. Я обхватил ее лицо здоровой рукой, большой палец прошелся по ее щеке. Она со вздохом расслабилась, затем наклонилась и выдохнула мне в губы свой ответ:

– Я тоже тебя люблю.

Настала моя очередь замереть.

Мои глаза расширились, внутри все переворачивалось от неверия, и я крепче сжал ее щеку.

– Челси… – произнес я, принявшись поглаживать ее по затылку, пальцы впились в ее волосы. Слова были неуловимы, поэтому моим единственным ответом стали поцелуи до потери сознания.

Она хныкнула. Наши тела превратились в клубок из сплетенных конечностей и языков. Когда она вытащила руки из рукавов кардигана, я одной рукой стянул с нее майку. Меня оросили капли дождя с ее волос, и она наклонилась, дернув за пряжку моего ремня. Ее руки дрожали, пока она расстегивала его.

Когда ремень ослаб, Челси расстегнула свои джинсы и быстро стянула их вместе с кружевными трусиками. Затем она подняла мою футболку, нежно дотрагиваясь до перебинтованных ран.

– Ноа, я не хочу причинять тебе боль, – прошептала она, проводя пальцами по бинту.

Я услышал двойной смысл в этих словах.

Челси в одном лифчике сидела у меня на коленях, и я бы солгал, если бы сказал, что никогда раньше не представлял этот момент. Правда, в моих фантазиях у меня не было множественных огнестрельных ранений и поврежденной руки.

– Ты этого не сделаешь, – заверил я ее, прижимая свою ладонь к ее груди и опуская вниз, запоминая ее шелковистую кожу. – Но должен сказать, что, если бы мы дошли до этой точки, я собирался свести тебя с ума от желания. Я заглажу свою вину перед тобой, когда полностью выздоровею.

Она слегка застонала, выгибаясь дугой, а затем стянула с меня джинсы. Приподнявшись, я старался не морщиться, позволяя ей снять мои брюки и боксеры, пока член наконец не освободился. Дыхание Челси участилось, когда она опустила взгляд на наши обнаженные тела.

– Ты… представлял это? – сглотнув, спросила она.

Я откинул ее волосы назад, и мои губы нашли твердую бусинку у нее на груди.

– Каждый чертов день, – пробормотал я.

Челси издала хриплый стон, когда наши губы снова встретились, и потянулась вниз, чтобы обхватить рукой мой пенис.

Черт.

Я откинул голову на спинку дивана, когда она принялась поглаживать мой член, приподнимая свои бедра. Она расположилась надо мной и прижалась лбом к моему лбу. А когда она медленно скользнула вниз, впервые принимая меня в себя, я чуть не отдал богу душу.

Челси вскрикнула, когда я полностью вошел в нее, и впилась ногтями мне в плечи. Я сжал ее еще крепче, и из меня вырвался стон.

Проклятье.

Она на мгновение застыла. Пьянящая атмосфера окутала нас, когда мы прильнули друг к другу. Каждый из нас отдался во власть этого момента – каждый из нас был околдован. Это была кульминация годичных «почти», «возможно» и «если бы». Это был апофеоз медленного горения.

Это была божественная неизбежность.

Все еще прижимаясь лбом к моему лбу, она начала двигаться, как будто хотела почувствовать каждый дюйм моего тела. Я застонал, упиваясь тем, как наши тела сливались воедино. Наслаждался чистой магией всего этого. Мои пальцы запутались в ее волосах, и я нежно приподнял ее голову.

– Комбс, посмотри на меня.

Мне нужно было увидеть ее глаза.

Челси медленно моргнула, закусив нижнюю губу. Между нами искрило, мерцало, взрывалось от напряжения. Ее щеки покрылись румянцем, а кожа была теплой и опьяняющей.

– Ноа…

Звук моего имени слетал с ее губ, пока она седлала меня, крепко сжимая мой член внутри. Она медленно поднималась вверх, а затем опускалась – Господи боже!

Я крепко поцеловал ее. Безрассудно. Наши языки сплелись, но поцелуй становился все более неуклюжим по мере того, как она все быстрее подпрыгивала на мне. Удовольствие нарастало. Из нее вырывались лихорадочные стоны, которые отдавались прямо мне в грудь. Она ускорилась, обхватив пальцами мой затылок и нежно сжимая его.

Я отстранился, чтобы заговорить. Не для того, чтобы сделать вдох, собраться с силами или мыслями. Я отстранился только для того, чтобы произнести те слова, что месяцами бурлили во мне.

– Я чертовски тебя люблю.