Я и не думала, что буду сидеть в своей гостиной и обмениваться шутками с Ноа Хейзом.

Вернув самообладание, я прочистила горло.

– Могу я тебе что-нибудь предложить? Хочешь выпить?

Наклонив голову, он проследовал за мной на кухню.

– Почему нет? Но я буду следить за тобой. Не хочу, чтобы ты подсыпала мне крысиный яд.

– Это было бы заслуженно. – Я искоса взглянула на него, открывая холодильник. Губы непроизвольно скривились, когда я осознала, что уже две недели не ходила за покупками. В холодильнике было лишь около двух литров апельсинового напитка Sunny Delight, набор необычных приправ, упаковка хот-догов и сыр месячной давности. – Эм, прости, в этом месяце у меня были плохие чаевые.

– Ауч. Сойдет и Sunny D.

Я достала из шкафчика стакан и налила ему напиток.

– Вряд ли его можно считать коктейлем, достойным знаменитости. – Я бросила на него смущенный взгляд. – Хочешь присесть?

Ноа вслед за мной присел на диван в гостиной, и между нами воцарилось молчание. Последнее, что мне хотелось обсуждать, это мое неожиданное признание. Но мне нужно было выяснить, что именно Ноа узнал о моем прошлом.

– Итак… – начала я, проследив за тем, как Ноа сделал глоток напитка. Глубоко вдохнув, я крепко сжала пальцы. – Что именно тебе известно?

Ноа

Мне было сложно поверить в то, что я сижу в гостиной Челси и попиваю Sunny Delight, учитывая, что еще пару дней назад она была всего лишь очередным завоеванием Девона, от которого мне не терпелось избавиться.

Сегодня же я был ее доверенным лицом, неожиданным товарищем. Я знал все о ее мрачном прошлом – больше, чем Девон когда-либо узнает, – и по какой-то непонятной причине мне хотелось ее утешить. Может, все дело в ее опустошенном взгляде, а может, все это из-за того, с каким беспокойством она изливала мне свою душу. Из сильной духом женщины она превратилась в одинокую, потерянную девушку, которой пришлось пережить тяжелую душевную травму.

Я никогда не забуду, как она забралась ко мне на колени, обхватила мое лицо своими трясущимися руками и принялась умолять меня никому об этом не рассказывать.

– Ноа, это… это серьезно, – прохрипела она, крепко меня обнимая.

Я уставился на сидящую на моих коленях девушку. Мы устроились на полу гостиничного номера спиной к кровати, и мои руки инстинктивно обвились вокруг нее, не давая ей упасть.

– Что это?

Насколько я понял, мы больше не говорили о картофеле фри. Ее глаза остекленели не только от алкоголя – темные тени затаились в глубине ее дымчато-зеленой радужки. Она нервно облизали губы, на мгновение забыв, как дышать.

– Чудовище. Монстр, которого, как мне казалось, я любила.

Я был сбит с толку и немного напрягся, когда она крепче сжала меня бедрами. Я начал возбуждаться, но пустота в ее глазах отвлекла меня от непристойных мыслей.

– Иэн. Он бил меня. Насиловал. Он назвал меня болезнью. Сказал, что никто и никогда меня не полюбит. – Ее взгляд опустился на мои губы, а затем вернулся к глазам. – Девон мог бы меня полюбить?

У меня перехватило дыхание, а по коже побежали мурашки.

– Что? – спросил я, пытаясь найти ответ в ее глазах. – Ты в опасности?

Наше пьяное рандеву превратилось во что-то более страшное.

– Я всегда буду в опасности, – кивнула она. – Он преследует меня, – сглотнув, она покачнулась на моих коленях и указала пальцем на висок. – Вот здесь.

– Послушай, ты действительно в опасности? Это крик о помощи?

– Ноа, он… он пытался убить меня. – Эти слова Челси прошептала мне на ухо. – Он сжал мне горло своими пальцами, как Мрачный Жнец ^[8], и спросил, хочу ли я узнать, каково это – сделать свой последний вдох.

Наши взгляды встретились, когда она медленно наклонилась назад. У меня в груди что-то тревожно гудело от искреннего беспокойства за нее.

– Ты в порядке?

– Нет. Я же болезнь, помнишь? В этом нет ничего нормального. – Она едва не свалилась, но я успел схватить ее, вынуждая посмотреть мне в глаза. – Я хочу спать…

– Эй, Челси! – позвал я, обхватывая ее лицо ладонями. Это был интимный жест, но сейчас и момент был интимным – я бы даже сказал, поворотным. – Где этот парень? Иэн? Он живет где-то поблизости?

Она лениво покачала головой.

– Он в тюрьме. Он изнасиловал какую-то бедняжку, потому что полиция не верила моим словам и отказывалась его арестовывать. – Вздохнув, она прижалась к моему лбу своим. – Он был чудовищем, но я считала, что люблю его… Думаю, это и меня делает монстром.

– Ты не монстр.

– Я тебе не нравлюсь, потому что ты видишь правду. Я сломана. Непривлекательна.

Черт, я и правда вел себя с ней как придурок. И ради чего?

Чувство вины накрыло меня с головой.

– Я тебя не знал. Я ничего этого не знал. Прости, что был придурком, когда ты явно этого не заслуживала.