– Да, – пискнула я.

О, я помню. В голове тут же пронеслись воспоминания о запретных поцелуях, переплетенных конечностях и его лице между моих бедер.

Я помнила, что хотела большего. Я хотела всего Ноа Хейза.

Мои щеки горели, в то время как другие части тела ликовали.

– Ноа, прости, – выпалила я. – Я практически набросилась на тебя. Я… была пьяна и расстроена.

Выражение лица Ноа изменилось. Он выглядел… раненым. Как будто я украла у него что-то очень ценное.

– Рад, что смог быть полезен, – резко ответил он. Черты его лица заострились, а челюсть сжалась. Знакомые искорки исчезли из его изумрудных глаз.

– Боже… Прости, что втянула тебя в свою драму.

– Хватит извиняться. Ты ни во что меня не втягивала. Неужели ты и правда думаешь, что можешь заставить меня сделать то, чего я не хочу? – Его голос был пропитан цинизмом. Каждый слог сочился горечью.

Я снова сглотнула. Горло болело и першило.

– Ты, наверное, чувствовал себя обязанным утешить меня.

Ноа рассмеялся, но это был невеселый смех. Нет, это был презрительный смех, от которого у меня мурашки побежали по коже. Он уселся, прижавшись спиной к спинке кровати.

– Обязан, – повторил он, как будто это было самое отвратительно слово, которое я только могла произнести. Оно со свистом рассекло воздух.

– Я не могла ясно мыслить. Я не…

– Просто прекрати, – сказал он.

Где-то внизу живота забурлила тревога.

– Что?

– Прекрати говорить. – Ноа отбросил одеяло и свесил ноги с кровати. Его голова была опущена, а плечи напряжены. – Мне не нужны твои извинения или оправдания.

Я крепко вцепилась руками в одеяло. Оно было единственным, что защищало меня от его враждебности. Он отвернулся от меня, поэтому я могла видеть, как мышцы на его спине напряглись от негодования.

– Ноа, это не оправдания. Это правда. Почему ты наказываешь меня за извинения?

Он молчал, вцепившись руками в край кровати.

– Ноа…

– Челси, иди домой.

Горячие слезы затуманили мое зрение, а лицо покраснело от огорчения из-за его резких слов.

– Почему ты так себя ведешь?

Он наконец поднялся, вытянул руки по швам и посмотрел на меня взглядом, который можно было описать как дерзкий.

– Комбс, какого черта ты хочешь от меня?

Я подтянула колени к груди, и из глаз потекли слезы. Его тон был пропитан раздражением, как будто он наконец достиг конца какой-то невидимой веревки. Но я не знала, что там была веревка. Я хотела облегчить его ношу, но не знала как. Не могла найти нужные слова.

– Не знаю.

Я знала, что потерпела неудачу.

Я вырвала веревку прямо из его рук.

– Иди домой.

Дом.

Почему у меня было такое чувство, будто я уже дома?

Медленно сдвинувшись к краю постели, я ненадолго замешкалась, когда мои босые ноги коснулись прохладного пола.

– Чего ты хочешь от меня? – я задала ему его же вопрос. Хоть я и была отвернута от него, но могла представить, как он медленно моргает от разочарования.

– Челси…

Отказ. Усталость.

Поднявшись, я повернулась к нему. Мне нужно было увидеть его лицо.

– Я не могу ответить тебе на этот вопрос, – сказал он. – Не потому, что я не знаю ответа… а потому, что в нем нет смысла.

Прикусив нижнюю губу, я в защитном жесте обхватила себя руками.

– Я не могу быть тем, кто тебе нужен, – закончил он.

От категоричности его тона сердце забилось в панике.

– О чем ты говоришь? Мы не можем быть друзьями?

– Я говорю, что нет никаких «мы».

Его слова задели меня. От чувства вины и его отторжения внутри как будто растекалась кислота. Мой подбородок задрожал, и я принялась тереть ладонями плечи. Нас разделяла всего лишь кровать королевского размера, но казалось, что между нами миллионы миль.

Я знала, что больше ничего не могу сказать. Как я могла объяснить, что он значил для меня?

Боже… что он значил для меня?

Прошлой ночью я умоляла его заняться со мной любовью.

А сегодня я отчаянно желала вернуть своего друга.

– Я вызову себе такси, – сказала я, выходя из комнаты.

Когда я оглянулась на Ноа, он смотрел в сторону от меня, потирая лицо руками и качая головой.

Разочарование.

Я отлично разочаровывала людей.

Может, это и к лучшему.

По пути к лестнице я прошла мимо комнаты Сэма. Он сидел на полу и катал по ковру крошечные машинки и грузовички, что-то бормоча себе под нос. Из ящиков комода вываливалась его одежда: в общей массе преобладали голубые, оранжевые и желтые оттенки. Я на мгновение закрыла глаза, запечатлевая эту картинку в памяти, представляя темно-синие стены и плюшевый ковер. По краям комнаты красовался бордюрчик с динозаврами, подчеркивающий все четыре стены. Потолочный вентилятор кружил туда-сюда, заставляя колыхаться шторы в зелено-белую полоску.