Отцы оплакивали похищенных дочек, как мертвых, даже не пытаясь их разыскать и выкупить. Порченый товар хорошему жениху не всучишь. Единственная надежда, что дочку продали в рабыни богачу, - тогда можно было и не плакать над ее судьбой.

Воровали и маленьких детей, по заказу. Заказчик присматривал себе красивого ребенка у соседей или знакомых, как в лавке, и скоро получал свою новую игрушку. Но игрушек никогда не бывает достаточно. Детей стали прятать, только это мало кого спасало.

В мире без любви редко кто из мужей выкупал свою жену из рабства или борделя. Зачем теперь ему такая жена? Да еще, наверняка, и больная! – хозяева борделей перестали раскошеливаться на врачей-магов. А зачем лечить? Девок теперь полно, эти сдохнут, - других за гроши притащат. Богачи, которые могут наказать за подцепленную болезнь, в бордели не ходят, - у них есть свои гаремы. А простые имперцы - перебьются.

Настя нашла дом главы Клана Бирас случайно, разгуливая в плаще невидимости по улицам города. Снять плащ и расспросить прохожих она не могла, хотя ей очень хотелось похулиганить. Прижать где-нибудь в безлюдном переулке служанку и допросить, - и пусть потом та рассказывает, как ее поймала сама Царица Пустоши! И как она, служанка, чудом ушла! Все равно никто не поверит!

На огромных роскошных воротах красовалась надпись: «Дом Райль Бирас Бергель-Норах, главы Клана Бирас». Пройти мимо охраны во двор вслед за слугой не составило труда, и Настя словно очутилась в поместье Сируса. Все было похожим – и дом, и парк, и бассейн, и даже главный атрибут каждого уважающего себя садиста – изукрашенный кровью и калом пыточный столб, на котором висела окоченевшая жертва.

Для полного сходства дома Бираса с домом Сируса не хватало только бродящих с содранной кожей рабынь. Ну, у каждого садюшки - свои погремушки.

Заглядывая в окна, она обнаружила Бираса не в спальне, а в кабинете, - смотрите-ка, богатые не совокупляются беспрерывно, а иногда занимается делами.

«Дело» заключалось в только что доставленном хозяину красивом нарядном мальчишке.

- Господин Бирас, товар доставлен в полном порядке! Горису уже пятнадцать лет, но он еще чист и невинен, и прекрасен, как юный бог! Он хорошо образован и стоит каждого золотого, который Вы за него заплатили!

Бирас отослал доставщика нетерпеливым жестом и запер дверь кабинета.

- Вы ответите за мое похищение! – голос мальчишки дал петуха. – Мой отец скоро найдет меня и накажет вас!

- Ты в другой империи, мой юный друг! В империи Денгар при новых законах никто! Никого! Никогда не находит! А если находит, то только свою смерть! – Бирас с предвкушением разглядывал новую игрушку, расстегивая свою рубашку. - Так что смирись и будь пай-мальчиком! Сопротивляйся, мне это нравится, но – будь осторожен! За каждую царапину на моем теле ты будешь жестоко наказан!

- Я буду драться! И кусаться! Не смейте прикасаться ко мне! – мальчишка вздернул подбородок, чтобы казаться повыше, но остался тем же тощим юнцом против рослого мужчины, распаленного своей похотью и сопротивлением жертвы.

Скоро все было кончено. Бирас лежал в отключке после удара по затылку тяжелой вазой, а рядом валялся в глубоком обмороке юный Горис из соседней империи, сраженный видом злобной Царицы Пустоши без плаща.

***

Когда ее насиловал очередной клиент, Сонра всегда думала о том, что бы она делала сейчас, если бы они с Вардом остались на свободе.

Вот утро: она пожарила мужу картошку с луком, с хрустящей золотистой корочкой, как он любит, налила холодного молока в тут же запотевший стакан и пришла будить Варда. Муж улыбается, не открывая глаз, хватает ее в охапку и страстно овладевает ей, не обращая внимания на все ее попытки отбиться. Попытки, впрочем, сразу слабнут под горячими поцелуями, и скоро она забывает, что картошка сейчас остынет, а платье помнется. Они молоды, они любят друг друга, и жизнь прекрасна и удивительна!

Сонра зажала рот рукой, чтобы не закричать от боли: очередной посетитель с размаху грубо вошел в ее попку, разодрав поджившие за ночь раны. Кричать она не будет, - крики только раззадоривают грязных козлов и приносят им еще больше удовольствия.

Вот вечер: Вард вернулся с работы и уселся в свое любимое кресло, рассказывает, как прошел день. Она хлопочет с ужином, стараясь не проходить близко от него, но забывается, - и вот он хватает ее, хохоча, и усаживает себе на колени:

- Попалась!!!

Вард занимался с ней любовью часто и подолгу, но всегда с такой нежностью, что у нее никогда ничего не болело. Он очень любил ее, а она не понимала – за что? Ведь она не была красавицей, и у нее не было такого блестящего образования, как у мужа.

- Ты сияешь! – сказал он ей однажды. – Сияют твои глаза. Сияют твои губы. А как сияют твои волосы!