Значит, сижу я наслаждаюсь нежным мясом мидий в кисло-сладком соусе и вкуснейшей селедкой под шубой, неожиданно раздается стук, входная дверь распахивается и в прихожую вваливается сам капитан от жандармерии Парамонов Андрей Митрофанович в сопровождении пары рядовых стражей порядка. Насчет «неожиданно» я, разумеется, слегка преувеличил, поскольку с некоторых пор ничего неожиданного в мире для меня не происходит и явление на пороге моего дома участкового уполномоченного факт вполне предсказуемый, более того, своевременно мной зафиксированный.

Вне всяких сомнений, жандарм пребывал в состоянии крайнего смущения. Установить данный факт было для меня тривиальной задачей. Сразу видно, что человеку не нравится то, чего от него требует долг службы.

— Иван, ты, эт сама… на тебя одна благородная девица телегу накатала… — И смущенно замолчал, мол, абсурдность ситуации для него понятна, но ничего не поделать. Однако, подкрутив свои богатые усы, продолжил: — Кароч, Вань, не обессудь, но я тебя вынужден доставить в отделение и поместить в карцер под стражу.

Блин, как же все в этом мире предсказуемо! Ведь как знал, покидая Дубки, что именно так и произойдет.

— Разрешите узнать Андрей Митрофанович, кто именно написал на меня заявление в полицию и в чем меня обвиняют?

— Не уполномочен, да и сам не особо в курсах. К нам пожаловали из Ертеньева уездный прокурор Идрисов Геннадий Олегович вместе с председателем судейской комиссии Ушаковым Константином Михайловичем. Они тебе все и объяснят.

Похоже, эта юная и очень злопамятная сучка подключила связи своего семейства, коль по душу обычного селянина пожаловала столь представительная комиссия. Впрочем, иначе и быть не могло, ведь пропали люди, состоящие на службе её влиятельного рода.

Ну что же, придется разыграть спектакль на диво всем селянам, а то у них всё доны Хуаны, да Тересии на уме. Нехай узрят бразильский сериал в масштабах небольшого российского сельца. Вот разговоров-то будет.

Топая под конвоем жандармов, я нагнетал в своей душе праведную злобу. Нет, не на капитана Парамонова, и двух увальней, что ввалились вместе с ним в мой дом и, как бы, меня задержали для последующей доставки в участок. Народ служивый, что скажет начальство то и обязаны делать. А вот отношением ко мне судьи и прокурора я был весьма и весьма расстроен. Но главную неприязнь вызывал в моей душе образ графини Астрахановой. Это же надо, в таком возрасте быть настолько испорченной, чтобы потребовать принести голову не угодившего ей человека! Уму непостижимо! Чистой воды людоедство. Она бы еще флягу моей крови велела нацедить, чтобы потом принять внутрь перорально.

«Похоже, с этой тварью мне на одной планете будет тесновато, — подумал я, — да и родственнички её еще те уроды». Чувствую, не оставят они меня в покое. То, что должно случиться сегодня всего лишь ягодки. Основные разборки с родом Астрахановых мне еще предстоят.

Ладно, не стану забегать вперед. Пусть всё идет, как идет и случится то, что должно. Ну да, фаталист я в душе, с поправкой на богатый опыт ведения боевых действий в глубоком тылу противника. Хе-хе-хе!

Разумеется, я мог бы тут же продемонстрировать жандарму бумажку, удостоверяющую мой княжеский статус, однако не стал этого делать, поскольку желаю взглянуть на рожи уездных судейских, а, в первую очередь, посмотреть, как поменяется выражение «фарфорового» личика Марфы Астрахановой в тот момент, когда суну документ им под нос.

Перед тем, как вывести меня из дома, Андрей Митрофанович задумчиво произнес:

— По распоряжению прокурора, Ваня, я обязан надеть на тебя наручники, но не стану этого делать, поскольку знаю тебя как спокойного порядочного парня, а что уж там наговорила про тебя графиня, так это пусть начальство разбирается. М-да, Силаев, угораздило же тебя напороться на эту су…

Капитан не договорил, но присутствующие отлично поняли, что именно он имел ввиду. Бойцы сопровождения переглянулись между собой и не удержались от ухмылок. Я же, пожав плечами, и с философским выражением на лице (морда кирпичом) поспешил успокоить сердобольного капитана:

— Не переживайте, Андрей Митрофаныч, я в Пустошах не с такими тварями встречался, авось, как-нибудь да пронесет.

— Ты, Иван, это… за языком-то следи, иначе огребешь еще какую статейку в дополнение к обвинениям, которые тебе будут предъявлены прокурором.

— И все-таки, что за обвинения, господин капитан?

На что Парамонов снял фуражку и, почесав лысину на затылке, сказал: