Но стоило отойти на десяток метров, как дверь оранжевого «апельсина» снова беззвучно отъехала в сторону, и появившийся на пороге рыжий парень крикнул вдогонку:

— Уговорила. Гони тридцать восемь, я согласен.

Трунга тут же вернулась, извлекла из кармана юбки пачку свернутых пополам купюр и отсчитала таксисту оговоренные тридцать восемь литариев.

— А говорила — последние, — проворчал рыжий парень, с сожалением глядя на даже не уполовинившуюся после расчета денежную пачку.

— Признаю, соврала. Мне очень стыдно, — рассмеялась Слофи, убирая обратно в карман оставшиеся купюры. — Но тебя никто не принуждал соглашаться. А теперь сделка заключена, и условия оплаты менять поздно. Нравится или нет, но от пассажира уже не отвертишься. Трап опускай… Эй, чего там мнешься, живо в антиграв, — обернулась деловая секретарша ко мне и, подхватив под руку, потащила к беззвучно опустившейся на крышу оранжевой лесенке.

— Ну все, рекрут Олег, мне пора, — заведя меня на первую ступень, объявила трунга. — Призывная контора города Груда, в моем лице, желает тебе приятного полета.

Довольная собой, она развернулась и быстро зацокала каблучками в направлении лифта.

Прошмыгнув мимо посторонившегося пилота, я оказался в тесном салоне антиграва и сразу был вынужден сесть. Здесь так же, как в земной легковушке, все внутреннее пространство было занято двумя рядами сидений. Спереди имелась пара темно-серых потертых пластиковых кресел, сзади закругленный диванчик из такого же немаркого материала. Перед левым передним сиденьем пилота из пола торчал массивный двуручный рычаг управления, как в земном самолете. Оранжевый стеклопластик антиграва совершенно непроницаемый снаружи, изнутри оказался прозрачным, как обычное оконное стекло. К счастью у меня уже имелся опыт полета на антиграве, и с прозрачными полом, стенами и потолком я свыкся достаточно быстро.

Солнечный свет беспрепятственно проникал в салон, но невыносимого уличного жара, при этом, в антиграве не ощущалось, и глаза не слепило, словно они здесь были постоянно укрыты невидимыми солнцезащитными очками. Еще прозрачный купол антиграва нейтрализовал вредный для кожи ультрафиолет — отсутствие у пилота загара служило тому красноречивым доказательством.

— Чего развалился, ну-ка подвинься, — шугнул меня раздосадованный неудачной сделкой рыжий парень и, ловко протиснувшись мимо, занял переднее место пилота.

— Готовность номер ноль, через пять секунд взлетаем, — добавил он, не оборачиваясь, и защелкал тумблерами в центральной части рулевого рычага.

Внутрь салона беззвучно втянулся ступенчатый трап, следом бесшумно встала на место дверь атиграва и тут же слилась с прозрачным куполом. Истомившееся на жаре тело обдало приятной прохладой заработавшего кондиционера.

Подавшись вперед, я пересел с заднего дивана в соседнее с пилотом кресло и, покосившись на хмурого таксиста, на всякий случай, спросил:

— Сюда можно?

— Ты деньги за перелет заплатил, значит можешь сидеть, где пожелаешь! — раздраженно пробурчал в ответ сосед и дернул рычаг вверх, отчего антиграв свечой взмыл на десять метров над крышей небоскреба, и обоих людей чувствительно вдавило в кресла.

Привычный к перегрузкам пилот лишь презрительно скривился, наблюдая, как отдуваюсь я на соседнем сиденье, беззвучно матерясь сквозь зубы. Манипулируя рычагом, он на месте лихо развернул антиграв в нужном направлении, потом неспешно протащил над красной крышей «башни крови» и, добравшись до края, тут же бросил летательный аппарат камнем вниз.

Почувствовав, как кресло уходит из-под зада, я судорожно впился пальцами в подлокотники. К счастью, падение продлилось считанные мгновенья. Нырнув в просвет между соседними со свечой конторы сорокаэтажками, антиграв словно угодил на невидимый батут, падение мгновенно застопорилось и через пару секунд сменилось резким отскоком. Пилот снова поднял летательный аппарат на десятиметровую высоту и, наращивая ход, повел над бесконечными рядами черных крыш.

Не решаясь больше тревожить нервного пилота, я судорожно сглотнул набежавшую слюну и, отвернувшись, молча уставился на однообразие многоэтажек за боковым стеклом.

Первым испытание тишиной не выдержал сам пилот.

— Лететь долго, может, познакомимся? — заговорил вдруг рыжий парень. И, не дожидаясь ответа, тут же представился: — Меня зовут Курт. — Оторвал от рычага правую руку и протянул мне.

— Олег, — в свою очередь отрекомендовался я, крепко пожимая большую сильную ладонь.