Мы стояли на крошечном балкончике наверху, похожем на место то ли для прислуги, то ли для тайных наблюдений, и отсюда, если бы я протянула руку, я бы могла погладить один из листьев.

Если бы я могла протянуть руку, потому что никому из людей не позволялось касаться аше-альдэ.

Даже находиться здесь, рядом с ним, мне было бы нельзя, если бы не Лин.

Ее имя оказалось ключом, который открывал выходы к чудесам. Не парадные, конечно, но даже узкая лестница, ведущая на балкончик, с которого я видела зелено-серебристые тени листвы, казалась мне чем-то невероятным.

Воздух здесь пах влагой и землей, мхом, зеленью и чем-то особенным, сладким и теплым, отчего становилось тепло и спокойно внутри. В глубине переплетающихся ветвей копошились мелкие птицы, которых я не могла разглядеть – я видела только их тени и то, как вдруг начинала качаться ветка или лист, слышала отзвуки птичьих голосов и быстрое хлопанье крыльев.

Внизу, где-то под нами, если заглянуть за изящную каменную балюстраду, на черной земле между симметричными лучами дорожек змеились узоры цветных камешков – круги, спирали, что-то неуловимо знакомое и совершенно чужое.

Там, внизу, стояли эльдар – молчаливые стражники с белыми, как молоко, волосами. Они если и знали о нас, наблюдающих сверху, то не подавали виду. Я бы вообще приняла их за искусные статуи, если бы пару минут назад в круглый зал с аше-альдэ не зашел кто-то еще – и оба стражника не поклонились бы ему до самой земли.

Сейчас он был здесь – странная фигура, завернутая в ткань, серо-зеленый плащ с низким капюшоном. Плащ скрывал все, а сверху и не поймешь, кто там – ребенок, старик или кто-то, к кому слова «ребенок» и «старик» неприменимы.

– Вейо Нелле? – тихо спросил Кондор где-то у меня за спиной.

Лин прикрыла глаза вместо кивка.

– Да, – сказала она и уточнила для меня: – Мой дедушка.

Я дернулась, испугавшись, что теперь, когда внизу гулял кто-то из старших, нам стоило бы сбежать и сделать вид, что нас тут не было, но Лин лишь приложила палец к губам, призывая к молчанию.

– Ему, в общем-то, все равно. – Она погладила мрамор перил рукой. – Подумаешь, несколько глупых детей забрались так высоко, что все видят. Он пришел сюда отдыхать и думать и не пожертвует своим покоем ради минутной суеты вокруг правил.

Я смотрела, как хрупкая фигура в зеленом медленно идет по тропинке. Шагов я не слышала.

– Вейо Нелле – глава моего рода, – шепнула Лин мне на ухо, – один из старейшин Круга. Поэтому здесь растет это дерево. Он мне не дедушка, – добавила она. – Скорее, пра-пра-прадедушка моего дедушки.

– Эльфы, я так понимаю, живут долго? – спросила я, чтобы как-то заполнить пустоту.

Я вообще говорила мало, словно чары Лин действительно отняли у меня голос.

– Непростительно долго, – ответила Лин, глядя мне в глаза. – На кого-то вроде меня это, увы, распространяется редко, – уточнила она, глядя куда-то в глубину серебристо-зеленой кроны. – Правда, не всегда годы приносят с собой мудрость. Князь Ирро, к примеру, достиг того порога, за которым начинается зрелость, но все еще вспыльчив, как юный человеческий отпрыск. Однажды он закрыл свои границы от людей и с тех пор с упрямством, достойным войти в историю, продолжает игнорировать вежливые просьбы и приказы со стороны Верховного Дома. И что бы там ни говорили дипломаты обеих сторон, князь Ирро в своем праве и пользуется им, как считает нужным. – Лин улыбнулась странной улыбкой. – Пока Великий Нэниме не решит призвать его к послушанию, но годы Великого Нэниме научили его быть холодным ко всему в этом мире.

Я не спросила, кто такой Великий Нэниме, просто кивнула, сделав вид, что все поняла.

А что не поняла, с тем разберусь потом, когда мне перестанет быть так тревожно.

Свет изменился. Из-за облаков выглянуло солнце, яркое и холодное. Его лучи прошли сквозь цветное стекло, рассыпавшись по тяжелым листьям аше-альдэ пятнами разных цветов. Мелкие камешки внизу засияли. Я невольно наклонилась вперед, потому что это сияние, перламутровое и полупрозрачное, притягивало взгляд.

Вейо Нелле остановился и поднял голову. Капюшон сполз, и я увидела лицо – не старика, а кого-то другого, юного и прекрасного, тонкого и почти прозрачного, словно призрак. Серебряные пряди волос были короткими, золотой обруч охватывал высокий лоб.

Он безошибочно нашел, где я прячусь, и смотрел на меня прямо и пристально, словно нас не разделяли десяток метров воздуха и одна тонкая ветка с листьями, похожими на листья клена. Я не могла отсюда разглядеть, улыбался он или хмурился, но мне казалось, что через его глаза меня внимательно изучает что-то глубокое, древнее, как корни аше-альдэ. Если для аше-альдэ и для этого вот, живущего в глазах вейо Нелле, существовало понятие времени и древности.