Она смотрела по сторонам, оценивая скромное изящество и уют обстановки. Мебель была из хорошего дерева, стены украшали фрески и картины уютного, сытого быта, на потолочных балках висели гирлянды из веток, засушенных цветов и лент – знак ожидания Ночи Излома, которая уже вот-вот наступит. Внизу, у входа, Джейна увидела всю себя, с ног до головы, до самой своей рыжей макушки в огромном зеркале. Сейчас она радовалась и одновременно жалела, что в зале зеркал не было. Иначе, пожалуй, господин Форжо уделял бы им внимания больше, чем ей и всему тому, что закрывало строгое платье.

Как вообще человек может смотреть на другого человека вот так – оценивающе и с предвкушением, как на кусок пирога у себя в тарелке?

Как могло так случиться, что на нее именно таким взглядом смотрит человек, в чьих письмах она находила тонкое чувство красоты и любовь ко всему в мире?

Зачем она вообще согласилась на эту встречу?

– Как ваша работа, Джейна? – спросил вдруг Андре, отклонившись чуть назад.

Его холеная рука с одним ярким перстнем на мизинце – блестящий камень в нем по цвету напоминал морскую волну, точно так же, как глаза Андре.

Этот цвет глаз – слишком яркий для человека – и пепельно-белые волосы выдавали в нем примесь чужой крови. Той самой, которая иногда дарит тем, в чьих жилах течет хотя бы крошечная ее часть, разного рода таланты.

Умение завораживать сердца людей песней. Рисовать на холсте цветы настолько живые, что на них садятся пчелы. Убивать осколком зеркала и шпилькой для волос.

Или вот, например, очаровывать словами, написанными на бумаге.

Улыбка у Андре была как у кота, знающего, что перед ним – миска сливок, предназначенных только ему.

– А?

Джейна не сразу поняла, что он о чем-то ее спросил.

Андре рассмеялся, хлопнув ладонью по белоснежной скатерти на их столике.

– Вы такая милая, госпожа Бронкль…

– Леди, – поправила она его.

– Хорошо, славная, леди, – исправился он. – Леди Джейна. Я помню, что ваша матушка… – Взгляд Андре скользнул в сторону и вверх. Видимо, за подсказкой. – Благородна. Простите. Я спросил, как вам работается во Враньем Доле?

Она пожала плечами, потому что этот вопрос тоже напоминал ей о том, кто она такая, и втянула голову в плечи.

– Я не думаю, что это как-то отличается от работы в любой другой школе для юных леди, – сдержанно сказала она, озадаченная его интересом.

– Но эта лучшая, – напомнил он.

Он сидел, откинувшись на спинку стула и положив один локоть на нее. Другую руку он вытянул вперед и сейчас поигрывал ножкой бокала с вином.

Взгляд Андре скользнул вниз – сначала по столу, на котором еще оставалась пара блюд с едой, потом – по груди Джейны.

Андре прикусил нижнюю губу и повел плечами, словно что-то с них стряхивал.

– Лучшая. – Джейна медленно кивнула. – Поэтому я в ней.

– О, я не сомневался, – улыбнулся он и подался вперед, поставив локоть на стол. Это позволило ему приблизиться к Джейне еще чуть-чуть, как заговорщику. – Просто… леди Бронкль, мне, возможно, нужна ваша помощь, – сказал он пылко.

В первый момент она подумала, не будет ли эта помощь связана с тем, чтобы передать тайные письма одной из учениц.

Джейна поняла, что ее брови дернулись и строго сошлись, как всегда, когда она злилась и хотела показать свою злость. К примеру, если кто-то из учениц забывался.

– Я задумал очень… амбициозную книгу, – продолжил Андре. Его взгляд метался – вниз, к тарелкам, в сторону, вверх и, наконец, к Джейне, прямо в глаза. – Об Академии Галендора. И о традициях обучения в ней. Ваши письма говорят о том, как прекрасно вы все это знаете. Вообще-то, – он махнул рукой в воздухе и улыбнулся с самодовольством человека, который предчувствует свой успех, – я хотел написать биографии самых знаменитых ее ректоров и магистров, но оставил эту идею как запасную. Тем не менее, рассказ об Академии без упоминания той семьи, история которой тесно переплетена с историей города, будет неполным, вы же понимаете, Джейна?

Он снова смотрел ей в глаза со странным предвкушением, словно ждал, что она одобрительно улыбнется и похвалит его. Точно так же делали самые маленькие ученицы, когда показывали Джейне первые акварели.

Джейна смутилась.

Злоба и раздражение, скопившиеся в ней за вечер, куда-то исчезли под этим взглядом.

– А Враний Дол, – почти прошептала она, – под патронажем…

– Именно, моя дорогая! – Андре щелкнул пальцами в воздухе и довольно оскалился. – И дочь лорда Парсиваля, если я не ошибаюсь, тоже носила черно-серое платье, не так ли? Вы не были знакомы? По возрасту вы вроде бы близки.

Джейне показалось, что на нее нацелено перо. Острое, как ум господина Форжо, и безжалостное, как обстоятельства, из-за которых Джейна когда-то попала во Враний Дол в роли уже не ученицы, а Наставницы. Желание быть полезной и, что уж скрывать, желание быть соучастницей творения боролись в ней с нежеланием вспоминать то время, когда они действительно могли быть знакомы с девушкой, о которой Форжо хотел узнать.

Победило желание последнее – и чувство паники, которое вдруг ударило по Джейне, заставив ее покраснеть.