– Могу, – сказал он честно. – Но, понимаешь ли, Мари, в той части дворца, где мы окажемся, очень мощные защитные чары против таких вот фокусов с восприятием. Из соображений безопасности высокопоставленных лиц. Пойдем. – Он осторожно дотронулся до моего локтя. – Дай мне руку.

И дальше, конечно, мы вошли в зеркало – и вышли из него в какой-то странной, почти пустой комнате. Стоящие вдоль стены стулья, гобелен с охотящимся на антилопу леопардом, которого перекосило от жизни и неумения мастера в анатомическую точность, пустой камин и зашторенные окна. Люстра с единственным кристаллом давала тусклый неприятный свет.

Такой свет бывает в пыльных конторах, старых таких, с дешевой мебелью и полудохлыми цветами. Там, где человеку не хочется задерживаться надолго.

Нас уже ждали.

– Доброе утро, Мастер Юлиан.

– Доброе, – ответил Кондор, отпуская мою руку. – Господин Блэкторн.

Мне показалось, что он появился из какой-то тени, с которой все это время сливался. Высокий, как мой спутник, но чуть шире в плечах, старше лет на пятнадцать, он был похож на благородного корсара или аристократа, который был вынужден пойти в разбойники. Он носил бороду и усы, короткие, аккуратные, как у испанцев со старых портретов, и, возможно, поэтому казался старше.

И еще глаза. Взгляд, который впился в меня, спокойный и совершенно непроницаемый. В нем не было ни доброго лукавства, ни хитрости, ни въедливого любопытства, ни торжества или злобы, ни снисходительности – вообще ничего, словно господин Блэкторн смотрел на дверь или на стену, а не на живого человека.

При этом он улыбался – только губами.

Под правым глазом, чуть выше скулы, у него был тонкий полумесяц старого шрама, словно кто-то пытался попасть ему в глазницу.

– Это Мари, – представил меня Кондор. Его рука легла на мое плечо, заставляя шагнуть вперед. – Та, ради которой мы сегодня собрались. Мари, познакомься с господином Уильямом Блэкторном. Он отвечает за безопасность королевской семьи.

Господин Блэкторн, продолжая смотреть на меня сверху вниз, взял мою руку в свою, обтянутую перчаткой из тонкой коричневой кожи.

– Рад познакомиться, миледи, – сказал он, мягко сжимая мои пальцы. – Если вы готовы, мы можем идти.

Я бросила встревоженный взгляд на Кондора и коротко кивнула.

Мы шли какими-то тайными коридорами, очень узкими, темными, без окон, с пыльными гобеленами на стенах и тусклым светом редких ламп с кристаллами. Здесь пахло пылью и затхлостью, а еще здесь не было людей – совсем, нам не встретился вообще никто. Уильям Блэкторн вел нас, он был в паре шагов впереди, и я видела, что его длинные волосы собраны в низкий хвост, перехваченный кожаным шнурком. Его одежда была темной, и, встреть я его где-то, я бы, наверное, не могла сказать о нем ничего: ни чем он занимается, ни какое место занимает в этом мире.

Спина у него была удивительно прямой, а шаг – уверенным и чеканным и в то же время – удивительно тихим.

То ли выцветший ковер, лежащий поверх паркета, проглатывал звук шагов. То ли Блэкторн действительно двигался очень тихо.

Я крепко держалась за локоть Кондора и чувствовала себя слегка обманутой.

***

Вчера вечером, пока Сильвия зашнуровывала на мне одно из платьев – то единственное, которое требовало помощи кого-то, чтобы в него влезть, – я успела нафантазировать себе этот момент. Небольшой квадратный зал с темными деревянными панелями и огромным камином, над которым висит панно с родовым гербом, обитый бархатом трон с золочеными подлокотниками – обязательно на возвышении, тяжелые занавеси с кистями за ним, золотоволосый юный принц, который смотрит на меня все с тем же ласковым лукавством, и вокруг – толпа странных, пугающих меня, разодетых в шелк и бархат людей.

Ну, или не толпа, но несколько придворных непременно.

У принца же должна быть свита, ведь так?

Я слишком мало знала о принцах, как оказалось.

Дар ждал меня в кабинете – просторном, светлом, с высокими арочными окнами, выходящими куда-то в сад, за которым виднелись крыши незнакомого мне города. В небольшом книжном шкафу стояли потрепанные книги, большой письменный стол был аккуратно прибран – ничего лишнего. На полу лежал ковер цвета опавших листьев – охристо-бурый, точно такого же цвета были портьеры, сейчас – распахнутые, словно хозяин кабинета старался впустить в него как можно больше яркого солнечного света.

Я сидела в удобном кресле напротив Дара и думала, что внутри моей головы продолжаю называть его этим именем – странным, совершенно не похожим на сокращение ни от одного из его имен. Антуан. Фердинанд. Флавий.

Имя отца, имя деда и имя, которое дала мать.

Мне полагалось называть его исключительно «ваше высочество», и я очень старалась это делать.

– Мари? – ласковым тоном спросил его высочество.

Он, кажется, сказал что-то, а я пропустила, увлеченная своими мыслями.

– М? – встрепенулась я и расправила плечи.