Господин Блэкторн, стоящий у стены за спиной Дара, посмотрел на меня все тем же ничего не выражающим взглядом.

Чуть выше его правого плеча висела картина, не портрет какого-нибудь ученого мужа, а пейзаж. Художник изобразил море, предрассветное и спокойное, и кусочек городской пристани, на которой дремали лодки, ощетинившись мачтами без парусов.

– Я задал вопрос, – мягко и ласково сказал Антуан.

Фердинанд. Флавий.

Кронпринц Иберии, герцог Арморики, кто-то там еще.

Я моргнула, потому что вопрос упустила, и повернула голову в сторону Кондора – тот сидел слева от меня в таком же кресле, собранный и непривычно серьёзный. Поняв, что кое-кто невежливо прослушал слова принца, волшебник устало вздохнул.

– Его высочество спрашивает леди о том, какое имя будет стоять в её документах, – лениво сказал он. – Прошу прощения, ваше высочество, – добавил он уже в сторону Дара. – Леди, видимо, серьёзно смущена, и именно этим объясняется её рассеянность и невнимательность.

Леди покраснела.

– Я все понимаю. – Дар кивнул и улыбнулся мне. – Леди оказалась в непривычной для себя обстановке, а какие-то строгие лорды что-то от нее требуют и заставляют решать. Сосредоточьтесь, Мари, – посоветовал он все тем же ласковым тоном, не приторным, но таким, словно тебя шелковая лента касалась. – Это важно. Я не отниму у вас много времени и сил. Итак, мне нужно имя. То имя, которое будет принадлежать вам, определять вас и стоять во всех официальных документах.

За плечом Дара стоял его секретарь – аристократического вида молодой брюнет, худой, ниже на голову, чем Блэкторн, и потому казавшийся хрупким юношей. У него было лицо ухоженного умного мальчишки, приятное, но его портила гримаса лёгкого презрения, отразившаяся на его лице в тот момент, когда он посмотрел на меня.

Видимо, Кондор был чертовски прав насчет приличного вида.

– Э-э-э… – протянула я. – А…

– Ты вправе выбрать любое имя и фамилию, – подсказал Кондор. – Никого особенно не интересует, как ты звалась у себя в мире.

– А.

Я задумчиво посмотрела в окно. Там, над крышами, ярко синело зимнее небо этого мира.

– Пусть будет Лидделл. Мари Лидделл, – выдала я, наконец. Ещё немного, и темно-серые глаза уважаемого господина секретаря прожгли бы во мне дырку.

– И всё? – удивленно вскинул брови Дар.

– А что? – не поняла я. Слева от меня кашлянули – очень красноречиво. – Что именно вас смущает, ваше высочество? – исправилась я.

– Вы точно хотите зваться… так просто? – уточнил Дар.

Мне опять начало казаться, что он видит меня насквозь.

– Да, ваше высочество, – сказала я твердо. – С более, хм, сложным именем я бы чувствовала себя неловко.

– Прекрасно, – улыбнулся мне принц. – Септим, вам остаётся лишь вписать имя Мари Лидделл во все документы, – небрежно бросил он секретарю и снова сосредоточился на мне. Секретарь, кивнув, исчез за низкой дверцей, спрятанной в стене. – Это займет какое-то время, леди Лидделл. – Он произнес мое новое имя так, словно пытался запомнить незнакомое слово чужого языка. – Потом вы поставите на них свою новую подпись – и все, окажетесь официально подданной моего отца, со всем причитающимся юной леди набором прав.

– Я поняла, ваше высочество, – сказала я.

– Есть несколько деталей, о которых вам следует знать, – продолжил Дар уже без улыбки. – По нашим законам вы считаетесь совершеннолетней. Но по тем же законам женщине, не имеющей семьи, назначается опекун, под защитой и присмотром которого находится её жизнь и её имущество. В вашем случае я решил, что будет справедливо и логично отдать эту роль лорду Юлиану дель Эйве.

– То есть мне, – оскалился Кондор.

– Справедливо и логично, – согласилась я.

– Рад, что вы согласны, леди Лидделл. – Дар улыбнулся, явно довольный. – Я готов лично поручиться за порядочность лорда дель Эйве, но если у вас с ним возникнут разногласия, вы всегда можете обратиться за помощью ко мне или моему секретарю.

«Щас, – подумала я, вспомнив, как на меня смотрел его секретарь, – бегу и падаю».

– Следующий вопрос чуть сложнее. – Дар откинулся на спинку своего кресла и бросил взгляд на Кондора, словно искал его поддержки. – Он касается вашей, хм… Миссии, да будет мне позволено так сказать.

Я почувствовала, как совершенно автоматически, неосознанно вцепилась пальцами в подлокотник – до побелевших костяшек. Вдоль спины пробежал холодок, такой, как бывает, когда ты ожидаешь что-то плохое.

– О том, кто вы такая и откуда, сейчас знаем только мы. Все, кто в этой комнате, и несколько человек вне ее, заинтересованных в том, чтобы проявить свою лояльность по отношению к вам. И ко мне.

Он говорил, а я думала, что никогда не слышала такого голоса: он был мягок и добр, но я чувствовала, что где-то там, под этим всем, скрывается сталь, острая и твердая.