Гладии отбили первый удар атаки бриттов, затем и второй, но за вместо каждого павшего кельта еще десяток устремились вперед, чтобы занять его место. К настоящему времени только груда трупов и узость моста ограничивали количество людей, достигших ближнего берега. Треск, похожий на звук гигантского топора, сигнализировал о том, что боковые поручни конструкции не выдержали, и десятки человек были брошены насмерть в разлившуюся реку. Тем не менее, тысячи уже перешли, а ветераны только лишь сдерживали их. Что-то пронеслось мимо головы Валерия, напомнив ему о судьбе молодого легионера. У бриттов не было формальных отрядов лучников, но множество опытных охотников пополнили ряды этой огромной массы, и теперь они выстроились в кустах на дальнем берегу, выбирая цели из лука или пращи. Непрерывный клич центурионов — Закрыть бреши! — звучал все чаще и чаще по мере того, как ветераны падали. Трое крепких кельтов вытащили Октавиана из строя римлян и разрубили на куски. Дидий получил удар копьем в горло и безропотно отправился к своим богам. На данный момент потери в Первой когорте могли быть заменены людьми из второй линии, но старые солдаты начинали уставать, а давление было настолько велико, что он не мог рисковать отдыхом ни одного человека. Он наступил на тело и посмотрел вниз, чтобы увидеть пекаря из Лондиниума, уставившегося на него своим единственным глазом. Это был первый признак того, что линия движется назад.

Где Бела?

Звук рога дал ему ответ, и он с облегчением вышел из строя и побежал обратно на возвышенность, где построилась кавалерия. Не Бела, а Матикас, солдат с моста, который посоветовал ему увести свою маленькую армию. Этот человек, должно быть, провел в седле более двух дней, и привел только половину всадников, которых ожидал Валерий.

— Ваш командир?

Фракиец поднял голову, и Валерий увидел, что только его дух удерживает его в вертикальном положении. — Мертв.

— А остальные? — Должно быть, в его словах был намек на непреднамеренное обвинение, потому что глаза мужчины на мгновение вспыхнули.

— Тоже мертвы. Никто не бежал, трибун. Все пали. Ты слишком веришь в реку.

Валерий подавил волну отчаяния. Еще одна ошибка. — Сколько пересекли? — спросил он.

Матикас пожал плечами. Сейчас это не имело значения. Ничто не имело значения. Он застонал и выпрямился. — Ваши приказы?

Каждый фракиец истекал кровью по крайней мере из одной раны. Их копья были расщеплены или исчезли, а шкуры их измотанных кавалерийских лошадей были покрыты пеной. Как он мог просить еще что-нибудь от этих людей? — Мне нужно, чтобы ты снял давление с флангов.

Командир отряда нахмурился и посмотрел на бурлящую орду перед мостом, как будто на несколько секунд забыл о битве. В конце концов, он кивнул и отдал приказ на своем родном языке.

Валерий увидел нежелание на лицах мужчин, и декурион выпалил еще один поток слов. Затем он посмотрел на римлянина. — Я сказал им, что сегодня вечером мы поскачем со звездами.

— Я надеюсь, что это правда.

Солдат надел шлем и затянул ремешок на подбородке. — Я тоже надеюсь на это.

Когда они ушли, Валерий воспользовался моментом, чтобы осмотреть битву со своей слегка возвышенной позиции. Он был у северных ворот, мост находился в двухстах шагах справа от него. К этому времени уже невозможно было сосчитать переправившихся бриттов. Несколько тысяч теснили истончающуюся стену легионеров-ветеранов Фалько, и еще тысячи устремились на восток и запад, стремясь быть одними из первых, кто захватит Колонию, а не умрет на острие гладия. Римский строй теперь изгибался, как охотничий лук, и неизбежно приближался к нему с угрожающими внешними крыльями, три, четыре, пять кельтов молотили по каждому римскому щиту. Он наблюдал, как фракийская кавалерия разделилась и пошла широким полукругом, в результате чего лошади двух истощенных эскадронов одновременно врезались во фланги бриттов. На мгновение вспыхнул яркий металл, когда длинные кавалерийские мечи ударили по обнаженным головам бриттов, но это не могло продолжаться долго, и в следующий раз, когда он посмотрел, их уже не было; сотни жизней погасли, как пламя масляной лампы.

Но эти жизни не были потрачены впустую. Мгновенное замешательство в кельтской толпе позволило Фалько восстановить стой и дало Валерию время подбежать к командиру ополчения.

— У нас есть только один шанс, — крикнул он, чтобы его было слышно сквозь лязг железа о железо. — Сейчас их слишком много. Мы должны сформировать «черепаху» и пробиться к храму.

Фалько повернулся к нему, и Валерий увидел, что, хотя он дышит, как переутомленный вол, его правая рука была по локоть крови, а глаза ярко сияли боевым задором, заставляющим человека думать, что он бессмертен. Морщинистое лицо исказила дикая гримаса, и он стряхнул с себя руку Валерия, как будто это была рука незнакомца, и повернулся, чтобы вернуться к строю.

— «Черепаха», — снова закричал Валерий. — Мы должны сформировать «черепаху».

На мгновение на усталых чертах появилось понимание, и Фалько оглядел уменьшающуюся группу своих ветеранов. Валерий понял момент принятия решения. Маленький торговец вином втянул живот под потрепанной кольчугой и вытянулся по стойке смирно.