— Я думал, мы собирались встретиться внутри? — Креспо привалился к стене таверны, и Валерий выхватил нож из его руки и бросил его в переулок.

— Мне не понравилась компания… командир.

— Моя или его?

— Не уверен, командир. Что мы собираемся с ним делать?

Тон легионера больше напоминал предложение, чем вопрос. Может быть, река была не такой уж плохой идеей. Валерий огляделся. Нет. Слишком много свидетелей, и, если Креспо действительно служил у прокуратора, было бы проведено расследование. У него была идея получше. — Давай устроим ему на ночь красивую мягкую постель, — предложил он, указывая на большую кучу навоза, от которой шел ядовитый пар, рядом с конюшней в нескольких ярдах дальше по улице.

Они подхватили Креспо и отнесли к навозной куче.

— Готовы? — спросил Лунарис.

— На три. Один два три.

Тело Креспо приземлилось лицом вниз среди лошадиного и ослиного дерьма и, насколько мог судить Валерий, содержимого выгребной ямы владельца.

— Отлично. Он среди друзей, — рассмеялся Лунарис.

— Подожди. — Валерий подобрал палку, прислоненную к двери конюшни, и начал тыкать навоз у лица Креспо, пока у него не появилось место для дыхания. — Нет смысла убивать его.

Лунарис фыркнул. — Я бы не был так в этом уверен.

«Валерий, дражайший сын и отцовская гордость, приветствую тебя. Ливий сообщает, что ты в добром здравии и исполняешь свой долг. Не беспокойся за отца своего; его суставы могут скрипеть в эти дни, но он процветает, как оливковые деревья на южном склоне за рекой, с каждым годом все более корявый, но по-своему все еще продуктивный. Гранта и Кронос тоже шлют привет».

Письмо пришло к нему из Глевума и, должно быть, было написано двумя месяцами раньше. Валерий улыбнулся, снова прочитав начало. Типичное послание отца сыну; изобилует семейными любезностями, но содержит упрек в каждой строчке. Тот факт, что Ливий сообщил о его состоянии, должен был сказать ему, что он этого не делал не. Скрип суставов был намеком на то, что его отец чувствует себя покинутым. Гранта и Кронос были двумя вольноотпущенниками, управлявшими поместьем. Он изо всех сил пытался найти скрытый смысл в их включении, но не сомневался, что оно было где-то там. Он читал дальше. «Я все еще жду ответа от Императора в связи с моей просьбой о встрече. Я знаю, что прошло уже несколько месяцев, но я сохраняю некоторую надежду на продвижение по службе и возрождение благосостояния нашей семьи. Император прекрасный молодой человек, у которого много обязанностей, но я предпринял шаги для того, чтобы мое прошение было передано ему.»

Валерий почувствовал, как его сердце упало, когда он прочитал последнее предложение. Даже в далекой Британии было ясно, что заниматься политикой в Риме при императоре Нероне может быть так же опасно, как идти в ночной патруль в силурских болотах. Его отец процветал благодаря дружбе с императором Тиберием, но это было давно. Он пережил Калигулу, только потому что, вернулся в поместье и решительно игнорировал уговоры каждой конкурирующей фракции. При Клавдии наступило короткое возрождение, которое закончилось каким-то неосторожным поступком, который его отец никогда бы не стал обсуждать, и который оставил в нем стойкую ненависть к вольноотпущеннику старого императора, Нарциссу. Сейчас было не время возвращаться в политику. Проблема была в том, что Луций считал, что у него есть друзья при дворе.