Он все еще нервничал за столом, когда Лукулл напугал его, задаваясь вопросом, как поведут себя передовые отряды губернатора в горах декеанглиев, когда снег будет лежать им по шею, пальцы ног почернеют. Но все остальное вылетело из его головы, когда он осознал присутствие Мейв за плечом ее отца. Взгляд, который она бросила на него, вызвал дрожь желания по всему его телу, и ее правая рука потянулась, чтобы коснуться золотого амулета вепря на шее.

— Ты в порядке? — спросил Лукулл, его пухлое лицо выражало беспокойство. — Ты совсем побледнел. — Он взял тарелку и понюхал. — Этот ублюдок! Герет! Опять эти проклятые устрицы.

Это должно было быть невозможно, но им удалось сделать это только трудным. Обрывки разговоров в коридорах и дверных проемах. Тайные прикосновения, когда они проходят мимо друг друга при входе или выходе из комнаты. Каждая встреча только разжигала, то, что росло между ними, хотя и вызывало разочарование, которое росло в равной мере. Она уговорила его бросить вызов снегу и смотрителям поместья ее отца и ухитрилась случайно встретить его на лесной прогулке. Наконец они могли говорить беспрепятственно, и он нашел ее сообразительной и вспыльчивой. Она не была похожа ни на одну римлянку, которую он когда-либо встречал. У нее на все были свои взгляды – даже на военную тактику, которая утомила бы любую другую девушку, которую он знал, – и она не боялась высказывать свое мнение, но оно всегда сводилось к одному предмету: ее народу.

Она также была практична.

Встреча повторилась неделю спустя. Новый выпавший снег сгустил блестящее покрывало, окутывающее землю с севера и юга, превратив ее в мир чудесных скульптурных горбов и впадин. С неба по-прежнему падали крупные хлопья цвета старого синяка, превращая воздух вокруг себя в кружащийся каскад белых лепестков. Валерий беспокоился, что они могут потеряться, но Мейв только хихикнула.

— Это поможет замести следы, — настаивала она. — Пойдем со мной.

Валерий придержал своего большого военного коня, чтобы не отставать от маленького пегого пони, на котором она ехала в боковом седле. Ему было трудно отвести от нее взгляд, и, когда они углубились в лес, он обнаружил, что его естественная осторожность сменилась более глубоким, более интуитивным предвкушением, и результата, которого он избегал.

— Вот, — наконец сказала она и рассмеялась, увидев выражение его лица. Он смотрел на стену из чистого серого камня. — Помоги мне спуститься.

Он спешился и взял ее за талию, сняв с пони и наслаждаясь теплом ее тела, а затем привязал двух животных к ближайшему дереву. К тому времени, как он закончил, она стояла у основания стены, где большой вечнозеленый куст свисал с тяжелым снегом.

Что-то в том, как она стояла, дало ему первый намек на то, что стало неизбежным. Затем он посмотрел ей в лицо и увидел там послание, и ему показалось, что внутри него зажегся огонь. Бездонные карие глаза были смертельно серьезными, но в них был безошибочный вызов, а ее щеки горели цветом, который соответствовал ее губам, чувственным, припухшим и манящим. Когда он шел к ней, ее глаза не отрывались от него, а когда он подошел к ней, она отодвинула куст с размахом, который был испорчен только снегом, падавшим с ветвей на ее голову.

— Добро пожаловать в мое логово, — сказала она, смеясь.

Это была пещера.

Узкая трещина, прорезанная в скале, образовывала вход, который почти сразу расширился до площади размером с восьмиместную палатку легионера. Должно быть, когда-то пещера была обитаема, потому что в каменных стенах были вырублены ниши и полки, где Мейв разместила масляные лампы, которые теперь превратили их окрестности в усеянный бриллиантами грот. Крошечные осколки, вбитые в камень, блестели в свете лампы, как неугасимые искры синего, зеленого, красного и дюжины других цветов, для которых у него не было названия. Атмосфера, почти религиозная, вызывала у него чувство удивления, в сотни раз усиленное присутствием рядом с ней. Дым от масляных ламп растворялся во тьме наверху, и у него создалось впечатление огромной бесконечной пустоты. Но его взгляд был прикован к задней части пещеры, где на земляном полу лежали два больших меховых ковра.

— Я хотела, чтобы нам было тепло, — прошептала она. — Тебе нравится?

Да.

Ее темные глаза неотрывно смотрели в его глаза, она вытерла слезу со щеки и приблизила свои губы к его губам. Поцелуй, казалось, длился вечность; с каждой проходящей секундой она становилась все более страстной и напряженной, так что, когда они наконец расстались, у обоих перехватило дыхание. Теперь глаза Мейв наполнились чем-то, что могло быть страхом, но быстро сменилось шоком и удивлением от новых эмоций, полыхающих подобно лесному пожару глубоко в ее теле.

— Пойдем, — сказала она и повела его за руку к мехам.