- Скажите, Сабуро-ли, могу ли я прямо сейчас лечь спать, или тут не принято укладываться так рано? - спросила Ия после зевка, едва не порвавшего ей рот. - А то у меня уже глаза слипаются.

- Спите, Платино-ли, - встала монашка. - А я пойду схожу к госпоже Азумо. Узнаю, как они тут жили всё это время. Мы же так не успели толком поговорить.

- Только... - замялась девушка.

- Не беспокойтесь, - усмехнулась собеседница. - Я прекрасно помню, что говорил брат, и никому ничего не скажу.

- Нет, я не о том, - покачала головой Ия. - Вы где спать будете: на кровати или на лежанке?

Собеседница скептически глянула на печь, прикрытую ярким, узорчатым покрывалом.

- Но здесь же мало места.

- Мне хватит, - заверила девушка, которой совсем не хотелось оказаться в одной постели со своей спутницей. Кровать здесь была не настолько широкой, чтобы они в ней не мешали друг другу.

- Как пожелаете, Платино-ли, - с явным неодобрением пожала плечами монашка.

Но, не доходя до двери, вернулась, подошла к кровати, что-то взяла и протянула Ие, пояснив:

- Это одежда для сна. В платье будет жарко, а образованные люди у нас не спят голыми.

"И я не собиралась", - обиженно подумала девушка, но сочла нужным поблагодарить, не удержавшись от лёгкой иронии:

- Спасибо, госпожа Сабуро. Без вас я бы совсем пропала.

- Я без вас тоже, Платино-ли, - усмехнулась спутница.

Проводив её, путешественница между мирами первым делом убрала в корзину грязные вещи, рассчитывая когда-нибудь их постирать, и только потом взялась рассматривать местную пижаму, очень сильно напоминавшую японские кимоно для занятий каратэ или дзюдо. Такие же свободные штаны на завязках и курточка с поясом.

Торопливо раздевшись до нижнего белья, девушка с наслаждением избавилась от грудной повязки и облачилась в костюм для сна. Белый, гладкий шёлк приятно льнул к телу, заставляя жмуриться и улыбаться от удовольствия.

Сняв и аккуратно сложив покрывало, она завалилась на лежанку, прикрывшись лёгким, стёганым одеялом.

Даже неудобная деревянная подушка, оббитая войлоком и обшитая шёлком, не помешала Ие погрузиться в блаженное небытие крепкого сна.

Первый раз она проснулась от сдавленного покашливания.

Приподняв голову, девушка какое-то время недоуменно таращилась в темноту. Когда глаза привыкли, а в голове прояснилось, она разглядела, как мимо лежанки к ширме проследовала одетая в такую же "пижаму" монашка.

"По нужде приспичило", - догадалась Ия и спокойно перевернулась на другой бок.

Вновь она вынырнула из сна от острого желания последовать примеру своей старшей спутницы.

Судя по более светлому пятну окна, еле выделявшемуся на тёмном фоне стены, снаружи всё ещё стояла глубокая ночь.

Вспомнив запутанную дорогу до уборной и принимая во внимание скудность освещения, Платина подумала, что либо заплутается в кромешной тьме, либо грохнется на одной из многочисленных ступенек, или врежется во что-нибудь с явной угрозой для целостности организма. Пришлось волей-неволей пробираться за ширму.

"Ну привет, детство золотое", - хмыкнула про себя девушка, смутно различая непривычной формы керамический горшок с крышкой.

Возвращаясь, она всё-таки налетела на невесть как попавшуюся под ноги табуретку.

- Кто здесь? - раздался сонный голос монашки.

- Это я, Платино, - буркнула девушка, поднимая сбитую мебель.

В третий раз она проснулась буквально за несколько минут до того, как в дверь деликатно постучали.

Сладко похрапывавшая спутница встрепенулась и спросила, приподнявшись на локте.

- Кто там?

- Это я, Усуя, госпожа Сабуро, - откликнулся знакомый голос. - Принесла воду для умывания.

- Заходи.

В руках служанка держала небольшой деревянный тазик со стоявшей в нём бадейкой из плотно подогнанных плашек, а через плечо висело сложенное в несколько раз полотенце.

Опередив монашку, Ия торопливо умылась и пошла к двери.

- Вы куда? - окликнула её спутница.

- В уборную, - машинально ответила Платина.

- Вы собираетесь ходить по дому непричёсанной и не совсем одетой? - нахмурилась собеседница.

- Но мне очень надо, - нахмурилась девушка.

- Тогда идите за ширму! - заявила сестра начальника уезда тоном, не терпящим возражения, и торжественно продекламировала. - Лишь придав себе вид близкий к совершенству, благородная дама может покинуть свои покои. А вы себя в зеркале видели, госпожа... гостья?

Ия не испытывала никакого желания вновь пользоваться ночным горшком. Однако читавшееся во взгляде многомудрой спутницы предостережение казалось столь серьёзным, что девушка уступила, хотя и чувствовала себя крайне неудобно.

Когда не поднимавшая глаз служанка унесла умывальные принадлежности, монашка строго сказала, понизив голос почти до шёпота: