Когда вернулся, Люба умудрилась позабавить его еще раз, вернув сдачу. Сказала, что забрела в какой-то чудесный магазин под названием DISEL, где умудрилась купить Гаврику джинсы, две пары шорт, плавки, лонгслив и несколько футболок менее чем за сто тысяч рублей. Даже после покупки кроссовок у нее осталось сто косарей из двухсот. Он впервые видел женщину, которая зачем-то экономила чужие деньги. Другая бы на ее месте потратила все до копейки или оставила бы сдачу себе. Он ведь не просил ее отчитаться.

Пока Эдуард таскал свою невесту по магазину, одевая ее сообразно ее новому статусу, Гаврик развлекался в детской зоне. Забрав его, отправились в кафе на четвертом этаже, хотя Гаврила и пытался уговорить их пойти на пятый (кто-то из детей ему сказал, что там классный ресторанчик).

– Он вегетарианский, – пояснил Эдуард, – нам не подходит.

– А что это значит?

– Вегетарианский – значит, без мяса, – расшифровала Люба неизвестное Гаврику слово.

– А я не люблю мясо, – придумал тот.

– Зато я люблю, – отрезал Эдуард, и Гаврик тут же перестал капризничать, признавшись:

– Вообще-то, я тоже люблю, это я пошутил, что не люблю.

Поужинали яичницей с оладьями и икрой, мини-тостами с лососем. Эдуард взял себе еще и пасту с мясным соусом, а для Гаврика заказал знаменитый ЦУМбургер. На цены Люба на этот раз даже боялась смотреть.

По пути домой Люба все-таки настояла на посещении продуктового магазина. Взяла все для того, чтобы напечь пирожков в дорогу, а также свежего тостерного хлеба, докупила еще яиц.

Вернулись все страшно усталые, но довольные.

До ночи готовились к завтрашней свадьбе и укладывали вещи в дорогу – отъезд на юг был запланирован на послезавтрашнее утро, так что откладывать сборы было некуда.

Гаврик послушно перемерил всю купленную ему одежду, хотя при других бы обстоятельствах потратить столько времени на это скучное занятие Люба вряд ли смогла его заставить. После все погладила, уложила в выданный ей огромный чемодан. Туда поместились и вещи, которые Люба привезла с собой из дома.

В другой чемодан уложила одежду, которую планировал взять с собой Эдуард. Оставшееся место она хотела занять феном, утюгом и полотенцами. Когда поделилась этими планами с Эдуардом, он, не выдержав, рассмеялся. Видя Любино недоумение, пояснил, что все это будет на месте. Сказал, что и умывальные принадлежности брать с собой не надо.

– А в поезде разве не потребуется? – уточнила она.

– И в поезде все выдадут, – успокоил он ее. – На оставшееся место Ксюшины вещи положим, еще и не влезут. Ты иди лучше свадебное платье отпаривай или что там с ним нужно сделать.

Когда Люба закончила с подготовкой вещей, дело близилось к полуночи, и Гаврик уже почти час как спал: в 23.00 Эдуард объявил отбой, и ее капризное чадо, словно дрессированный щенок, отправилось мыться и укладываться. Таким послушным Люба сына никогда не видела.

Закончив с подготовкой, «невеста» приняла душ, переоделась, готовясь ко сну. Эдуард еще не спал – работал за компьютером.

– Сегодня ляжешь в Ксюшиной комнате, – неожиданно заявил он, заметив Любу.

«Что прошлой ночью я сделала не так? – пронеслось у нее в голове. – Может, я храпела или пускала газы?»

– Почему вдруг? Я не… Что… – сформулировать вопрос, чтобы выяснить причины резкой перемены, у Любы никак не получалось. Но Эдуард все же ответил на ее вопрос:

– Жениху и невесте нельзя перед свадьбой спать вместе. Примета плохая.

Весь день Люба чувствовала себя дурочкой, видя, что ее высказывания почему-то забавляют Эдуарда. Но теперь он рассмешил ее.

– Можно подумать, мы собираемся жить вместе долго и счастливо, – хмыкнула она, услышав, что он отправляет ее спать в комнату дочери из-за какой-то приметы.

– Мои распоряжения не обсуждаются, – холодно осадил ее Эдуард.

– Даже если они противоречивы? – не смогла скрыть усмешки его «невеста».

– В любом случае!

– Может, просто никто не пытался их обсуждать? – поинтересовалась Люба еще более ироничным тоном.

Он окинул ее заинтересованным взглядом, немного помолчал, а потом резко поставил на место:

– Тебе так сильно понравилось со мной спать?

– Вот еще! – желание подшучивать над Эдуардом у Любы моментально пропало. Хотела поставить его в неловкое положение, а оконфузилась сама. От стыда даже покраснела, словно девчонка. Резко развернулась и направилась к Ксюшиной комнате. Та была закрыта. Пришлось возвращаться и сообщать работодателю о невозможности выполнить его поручение.

Она не успела еще ничего сказать, как он понял, в чем загвоздка, и протянул ей ключи. Молча.

Она так же молча их взяла и пошла устраиваться на ночлег.