Вечером перемирие продолжалось. После ужина Князев позвал Гаврика играть в шахматы, а Люба дала Ксюше первый урок по изготовлению бижутерии. Показала девочке, как правильно разжимать и сжимать соединительные колечки, делать петельки на пинах, как прикреплять застежку к проволоке и леске. Потом начала показывать камни из своей коллекции, рассказывать о них. Дошла очередь и до сережек.

– А это мои любимые серьги, – похвалилась Люба. – Они хоть и несложные, но интересные. И большие, и мелкие бусинки в них – из коралла.

– Серьги красивые, необычные, – зачем-то решил высказаться Эдик. – Только тебе не идут.

Замечание прозвучало так неожиданно, и так больно, обидно, унизительно было слышать его из уст мужчины, который нравится, что Люба чуть не заплакала. Ощущение было такое, будто ей влепили пощечину.

Люба заморгала, словно пыталась сдержать слезы, и Эдику стало ее жалко. Он совсем не хотел причинить женщине боль. Просто посчитал, что есть повод посоветовать ей сменить серьги на более подходящие. А тут еще Ксюша подтвердила, что эти коралловые сережки ей тоже на Любе не понравились.

– Извините, что-то в глаз попало, – пропищала рукодельница и убежала в дом.

Эдик еще сильнее стал ругать себя за нетактичное замечание. Люба так расстроилась, что реально заплакала, как маленькая. И даже придумать нормального повода уйти и скрыть слезы не смогла.

Спустя некоторое время Люба вернулась умытая, но с красными глазами, сказала, что устала мастерить, и собрала раскритикованные Князевыми украшения в косметичку.

У остальных настроение тоже упало. В итоге решили лечь спать пораньше, чтобы с максимальной пользой провести завтрашний день. Тем более что Эдик предупредил, что на завтра уже договорился об индивидуальной экскурсии в очень необычное местечко, и в девять утра им уже нужно быть у памятника Ленину.

Люба поставила будильник на половину седьмого, но Князев, как обычно, поднялся раньше. Правда, на кухне его, когда Люба спустилась вниз, не было. Из кабинета доносились голоса, но на этот раз соблазн подслушать разговор женщина преодолела – неприятный осадок от услышанного в прошлый раз еще оставался, и усугублять ситуацию не хотелось.

В семь утра Люба разбудила Ксюшу. Вскакивать так рано девочка энтузиазмом не горела, так что пришлось напоминать, что завтрак сегодня готовит она. Что-то бормоча себе под нос, девочка все-таки встала и, словно лунатик, направилась в душ.

Пока Ксюша мылась и вряд ли могла из-за шума воды слышать голоса в соседней комнате, Люба все-таки решилась позвонить Наде.

– Разбудила? – поинтересовалась с ходу.

– На этот раз нет, – бодренько сообщила подруга. – Мы сегодня праздник книг-путешественниц устраиваем, собираемся на работе уже в восемь утра.

– Что за праздник? – удивилась Люба. – Что-то новенькое, смотрю, придумали?

– Только название новое, а суть стара, как мир. Обмен читателей книгами. Лучше расскажи, как у тебя дела. Не соблазнила еще своего олигарха?

– Во-первых, он не олигарх, а всего лишь преуспевающий бизнесмен. Во-вторых, я его не соблазняю, а просто пытаюсь заставить увидеть в себе не совсем страшную женщину.

– Формулировки не имеют значения. Главное, скажи, соблазнился он или нет? Оказывает уже знаки внимания?

– Знаешь, сначала мне показалось, что лед тронулся. Он меня даже поцеловал, по-настоящему, и после этого не плевался. Но потом оказалось, что не просто так поцеловал, а с целью маскировки. А вот вчера к нему две крашеные пигалицы пристали, и он перед ними растаял тут же. Если б не помешала, в тот же день с ними в одной постели оказался бы.

– Со всеми сразу?

– Да, сразу с двумя, он сам сказал. И вообще эту идею он временно отложил, но отказываться от нее не думает. Кто ж от такой малины откажется?

– Но ведь временно отказался от них? Значит, у тебя еще есть шанс доказать, что ты одна двоих стоишь.

– Вот этого я делать точно не собираюсь. Сексу не бывать! Я не вертихвостка какая-нибудь. Мне важно, чтобы он меня заценил, но без интима.

– Сама себя-то не обманывай, – засмеялась Надя. – Я ж вижу: нравится он тебе. А нравится, так и ломаться нечего. Тебя там никто не знает и не узнает никогда. Твори, что хочется. Отрывайся!

– Вот еще! И вообще, я на него обиделась! – Люба решилась затронуть больную тему.

– Что он натворил?

– Сказал, что мне мои любимые коралловые серьги не идут.

– Хочешь правду? – спросила Надя и, не дожидаясь ответа, огорошила: – Они тебе на самом деле не идут. Ты в них круглолицая и пошлая.

– Что же ты мне раньше об этом не сказала?

– Обижать не хотела.

– А теперь можно меня обижать?

– Теперь это уже не обидно, а утешительно. Тебе же легче должно стать оттого, что муж тебя обоснованно критикует.