Дорогой пришлось несколько раз останавливаться, уточнять маршрут. Наконец, нужный дом был найден. Путешествие заняло почти час.

Дом оказался небольшим и старым, находился он в частном секторе. Ни калитка, ни входная дверь заперты не были. Из коридора была видна дверь на кухню. Половица была сдвинута. В пол было вделано кольцо. Вероятно, это была крышка погреба. Эдик ловко, будто делал это много раз, поднял крышку и сообщил Любе:

– Нам сюда. Нужно спуститься вдвоем и поставить сумку с деньгами на столярный стол.

Князев спустился в подвал первым, помог Любе. Столярный стол в подвале на самом деле был – в дальнем углу. Супруги приблизились к нему. Князев поставил на стол сумку и вынул смартфон. Набрал номер похитителя. Послышались короткие гудки. Голос оператора сообщил, что абонент разговаривает по другому номеру и предложил либо перезвонить, либо дождаться ответа. Сделать выбор Князев не успел – над головами Эдика и Любы раздался грохот, и помещение погрузилось в темноту. Это захлопнулась крышка погреба.

– Вы попались в ловушку, – сообщил похититель, ответивший неожиданно на звонок Эдика. – Ваш сын получит свободу, но вы должны погибнуть. Жить вам осталось ровно тридцать минут, после чего сработает взрывное устройство. Проведите последние минуты жизни с удовольствием.

Люба заплакала, прильнув к груди Эдика. Он обнял ее за талию, погладил по голове. Не знал, что сказать. К такому развитию событий он готов не был. И вообще, поведение попавшегося им киднеппера не поддавалось логике. Какую выгоду получит похититель, взорвав родителей ребенка вместе с деньгами, было неясно.

– Поцелуй меня, если не противно, – еле слышно выдохнула Люба в ухо мужа.

– Ты совсем сумасшедшая? Мне приятно, еще как приятно, – шепнул он так же тихо. И нашел ее губы. Мир расплылся, оставив их наедине.

Тишину нарушил князевский смартфон, вдруг заговоривший знакомыми голосами.

– Что они там делают? Целуются? – прозвенел телефон голосом Гаврика.

– Да, наверное, – ответил ему слегка приглушенный Ксюшин голос.

– Фу!

– Ничего не фу, это даже приятно.

– Хочешь, поцелую?

– Нет, конечно, ты маленький. И для поцелуев у меня Рома есть, если ты вдруг не заметил.

– Ничего я не маленький! В классе я самый большой, между прочим.

– Ты, кажется, говорил, что я некрасивая. Зачем тебе страшненькую целовать?

– Мне неправильно показалось. Ты теперь красивая. И Роме тебя целовать, кажется, нравится.

– Мне тоже показалось насчет твоей мамы, что она некрасивая, а она тоже ничего и вообще клевая.

– И братья с сестрами не целуются, это как раз фу и ни разу неприятно, – встрял в разговор юношеский голос. Его Люба как-то раз тоже уже слышала. «На свою сестру я бы так смотреть не стал. Я же не извращенец», – это ведь именно он говорил Гаврику, когда тот возмущался, что юноша у аквапарка рассматривает Ксюшу так, будто хочет ее присвоить.

Пазл сошелся. Киднеппинг таковым не был. Потому что Гаврика никто не похищал. Все было розыгрышем, шуткой. Хотя за такие шуточки нужно пороть. И не только.

– Мать твою! – выругались Люба и Эдик хором.

Телефон замолчал.

Почти сразу же Эдик набрал Ксюшу.

– Сейчас же выпустите нас из погреба! – велел дочери. – Если немедленно не прекратите этот спектакль, у твоих друзей будут неприятности.

– Прости, пап, мы хотели как лучше, – пропищала Ксюша. – Сейчас Рома вас выпустит. Только ты не дерись, обещаешь?

– Драться не буду, – пообещал Эдик, – но разговор у нас будет серьезный.

Вскоре крышка погреба поднялась, впустив в темное помещение свет и открыв пленникам проход на волю. Князев помог Любе подняться по лестнице, подстраховав снизу, Роман подал ей руку.

– Роман, – представился юноша, протягивая Князеву для приветствия руку, когда тот выбрался наружу.

Протянутую руку тот пожал, хоть и не сразу, констатировав при этом, что не считает знакомство приятным.

Ксюша и Гаврик ждали их у входа в кухню. Потом прошли в комнату Ромы, где у заговорщиков, можно сказать, был штаб. Там находились юноша и девушка с хвостиком, которых Люба с Эдиком уже видели на пляже, – это они спрашивали у них автографы.

– Это Света, моя сестра, и ее парень, Данила.

С Данилой Эдику тоже пришлось обменяться рукопожатиями.

– Рассказывайте, с какого перепуга вы устроили этот розыгрыш и, главное, зачем, – приказал Эдик, когда все расселись. – Начинай ты, – кивнул он Ксюше.

– Я хотела вас помирить, – призналась Ксюша. – И подумала, что оставшись наедине перед скорой смертью, вы точно помиритесь, а потом, когда опасность минует, так и останетесь помирившимися.