Сказал, и опрокинул стопку, крякнул, и тут же в рот ложку окрошки отправил. Вкусно, господи, как же вкусно и хорошо!

— Уверен? Ну, смотри. Дрова хотел колоть? Снимай тогда рубашку свою, да и штаны.

— В трусах меня оставишь, уверена? — мужчина осмелел, то ли от выпитого самогона, то ли от того, что член его реально был таким твердым, что впору им дрова рубить.

— Штаны тебе выдам, герой, чтобы не сверкал тут мне своими «фаберже».

— А я бы посверкал, — совсем обнаглел Царёв.

— Посверкаешь, в бане.

— Уверена? — Иван кривовато усмехнулся, отдавая ведьме её же реплику.

— Давай, давай, досёрбывай да вперед, к подвигам.

Досёрбывай! Ивана взвинтило от этого слова. Дед его так говорил.

Вот оно, настоящее.

Баба настоящая, еда настоящая, в штанах всё колом. Едрить-колотить! Хотелось орать от внезапно накатившей радости. Он жил! Понимал сейчас, что впервые за долгое время именно живёт, а не срок отбывает, пусть в золотой, но остохорошевшей клетке.

Опустошил тарелку, хлебом её вытер — так дед всегда делал, и он, когда в деревню к ним ездил тоже повторял. И самогон свой первый тоже в деревне маханул, по дурости малолетней, зеленый потом ходил, блевал сутки. Но сам себя героем считал.

Ведьма уже положила на кровать темные суконные штаны. Старые. Точно у деда были похожие.

— Облачайся, красавчик, и выходи во двор. Я пока подготовлю всё.

— Спасибо.

— Спасибо на хлеб не намажешь.

— Отработаю, матушка.

— Какая я тебе матушка, Ванюша?

— Ну, не ведьмой же мне тебя звать?

— Это ты так имя моё пытаешься выспросить? Да уж, подкаты у тебя, уровня бог.

— Кстати, а ты моё откуда знаешь?

— От верблюда. Сорока на хвосте принесла. Забыл? Ведьма я! Ведьма!

— Как звать тебя, ведьма?

— Дарьей зови, не ошибёшься.

— Даша, значит. Красивое имя.

Да, красивое, что греха таить? И опять же, простое, настоящее. Не Снежана, млять… Дарья, Дарьюшка, Дашенька, Дашута…

Захотелось шептать её имя, врубаясь в её тело по самые яйца, с задержкой, с чувством, глубоко, выбивая из её тела смазку и стоны, чтобы текла под ним, чтобы это её теплое, горячее по мошонке струилось. Грудь её полную в рот брать, соски перекатывать по рту, языком с ними играя, за задницу круглую хватать, прижимая, насаживать сочно, целовать, ласкать, играть с её телом, крутить, вертеть…

— Скорее давай, переодевайся, ходок, а то давление подскочит от напряга, банька ждёт.

— А я-то как жду!

— Да я уж вижу, — бабёнка усмехалась, а у него живот скручивало до боли.

Блядь, неужели он сейчас будет трахаться?

— Может, ну её, баньку, дрова? Давай сразу, Даш? Хочу тебя, яйца сводит.

— Э, нет, дорогой, мы так не договаривались, ты же приехал сюда проблему решать? Помощь тебе от ведьмы нужна?

— Да, вроде, решилась проблема-то? Стоит, и не падает. Готов к труду и обороне.

— Быстрый какой, а? Смотри. Всё еще может назад отыграться, да упадёт так, что домкратом не поднимешь, ты же этого не хочешь?

Царёв покрылся испариной мгновенно, только подумав о том, что у него опять будет вялый. Головой замотал как болванчик.

— Тебя ведьма прокляла, так? Ведьма и спасёт. Только путь будет не быстрый.

Дарья и сама не совсем понимала, на хрена ей эти танцы с бубнами, когда она тоже хочет одного — залезть на член этого мужика и попробовать, что ж там такое, от чего все бабы кипятком писали?

Но залезть и трахнуться было просто. А что потом? Потом мужик уедет, уверенный в своей мужской силушке и поминай как звали, больше она его не увидит. А увидеть хотелось.

Она уже мысленно расписала ему сеансы до осени, чтобы катался постоянно, банька лечебная, и секс, соответственно, тоже лечебный. Да, да, важная и необходимая процедура. Так пару месяцев бы «полечились», а дальше… Дальше она еще не заглядывала. Просто хотелось урвать кусочек от этого мужичка.

Причём, Даша готова была к тому, что рассказы о его мужицкой силе окажутся фикцией, тогда лечение пойдёт совсем по другому плану. Даст она ему направление в диспансер на анализы, и поминай как звали.

Но что-то подсказывало, что этот сценарий нерабочий.

Может то, что член у Иванушки был довольно внушительный — это ведьма разглядела простым бабским взглядом.

Да и дрова колоть он умел. И делал это красиво.

Дарья залюбовалась.

Низ живота сводило. Сама уже сто раз пожалела о том, что предпочла это занятие на свежем воздухе и баню быстрым постельным радостям.

— Хватит, хозяюшка, или еще?

— Хватит, милок, хватит. Собери десяток, возьмем с собой в баньку, она уже протопилась, но лишними не будут.

— Мне бы ополоснуться.

— Я тебя там и ополосну.