— Я знаю. Я в твои годы тоже ночами напролет сидел за книгами… Да и сейчас порой… — тут он запнулся и опасливо покосился на дверь, — Но есть очень славные люди, кто подобное поведение не одобряет. — он попытался добавить строгих ноток в свой заговорщический шепот, — И они неукоснительно правы.

— Да-да. — тут же смиренно согласилась я.

— Возможно, я перегружаю тебя информацией, и оттого ты…

— Нет, нет, отец, вовсе нет! — запротестовала я. — Напротив!

Он снова посмотрел на дверь.

— Недавно я убедил Синтию, что ей лишь показалось, будто в твоей комнате ночью горел свет. Но если она вновь что-то заметит, — он смешно округлил глаза и приложил ладонь ребром к шее, — Во всем буду обвинен я. И мне уже не отвертеться, Эль.

— Ох, впредь я буду осторожнее, отец.

— Ты имеешь в виду, что впредь ты будешь спать большую часть ночи? — засмеялся мэтр.

— Ну…да.

— Славно. Это я и хотел услышать. Что ж, давай-ка посмотрим, где мы вчера с тобой остановились.

Мне бесконечно приятна их забота. Однако, несмотря на то, что маг помог мне изучить довольно многое, я не намерена останавливаться на достигнутом и превращаться в ленивую бестолочь-дочь. Не знаю, как долго я смогу изображать из себя ребенка этих прекрасных людей, но на протяжении всего выделенного мне времени хочется сделать все возможное, чтобы они не были разочарованы иномирянкой.

После вкусного обеда мы обычно подолгу гуляем в саду вместе с Синтией. Она, в отличие от мэтра, учит меня не законам и истории Иллота, а рассказывает о правилах и манерах хорошего тона, которые приняты в здешнем обществе.

Мир чем-то похож на наше средневековье, но все же существуют отдельные нюансы. В основном они связаны с магией, драконами и другими созданиями, которых нельзя встретить на Земле.

Когда солнце начинает уходить за горизонт, мы с маленьким Товли садимся играть в пруит. Настольную игру, слегка напоминающую шахматы.

Мелкого невозможно обыграть. И временами это ужасно раздражает. Поганец настолько хорош, словно в его голову вшит искусственный интеллект самого высокого порядка.

Уверена, хитрюга каким-то образом жульничает. Но как бы зорко я не следила за ним во время игры, как бы не старалась поймать с поличным – у меня ничего не получается.

После его очередного выигрыша комната наполняется торжественным смехом победителя. Товли всячески старается подражать смеху мага, но по итогу он звучит так, словно не копирует отца, а намеренно и исключительно коряво его пародирует. В такие минуты мы с Синтией украдкой переглядываемся и стараемся не выдать собственного веселья.

По истечении громогласно выказанной радости следует горький и отчаянно притворный вздох малыша. А вместе с ним и фраза:

— Подумать только, я снова ее обыграл! Она совершенно бездарна, мэтр. Неописуемо пустоголовое создание.

Первые несколько раз я честно срывалась с места и гонялась за мелким засранцем, обещая доказать, что зря он позволяет себе столь невежливые замечания с иномирянами. Однако быстро поняла, что фраза произносится как раз-таки с целью побудить во мне всплеск негодования.

Хулигану просто нравится играть со мной в догонялки. А я наивно уподобляюсь детским шалостям.

Тогда я сменила тактику. Полностью перестала реагировать. И козявка сначала сник, а потом все чаще начал обращаться к магу, как бы невзначай уточняя, какое прозвище обиднее звучит: глупая тыковка или безмозглая свеклушка.

— Маринованный огурец, — со всей серьезностью отвечал волшебник, вызывая недоумение на маленьком очаровательном лице.

После этого замечания мелкий уже без всякого зазрения совести поворачивался в мою сторону, изучающе всматривался в лицо и вслух недоуменно рассуждал:

— Но она совсем не похожа на огурец, мэтр…Должно же присутствовать хоть какое-то сходство.

— То есть, на свеклу я, по-твоему, похожа? — с беспощадной улыбкой на губах, уточняла я и медленно поднималась с кресла, готовясь атаковать сорванца.

А провокатор только этого и ждал.

Весело взвизгнув, он с радостным криком бросался прочь, пытаясь скрыться за плотными занавесками или большими дубовыми шкафами. Я великодушно давала ему фору, но, когда мне все же удавалось догнать любителя несуразных прозвищ, он получал весьма достойную награду. Иногда это был легкий щелбан, а в минуты моей особой кровожадности - щекотка.

— Кто самая прекрасная девушка на Иллоте? — стараясь сдерживать рвущийся из горла смех, спрашивала наглеца.

— Лягушка в пруду, — не сдавался засранец, — Вчера только встретил, обомлел от ее распрекрасности.

— Повторяю вопрос, Товли!

— Краше Ильмы только садовый репей…

— Ах так! Ты сам напросился… — и пытка продолжалась