На самом деле он всё ещё никак не мог окончательно прийти в себя, продолжая пребывать в странном, совершенно не характерном для него состоянии. Ни на миг не сомневаясь в том, что слуга не осмелится шутить по столь серьёзному поводу, в глубине души мужчина отказывался верить его словам. Уж слишком хорошо они звучали, чтобы быть правдой.

Миновав крошечную приёмную, где возле стеллажей с документами застыл с открытым ртом красноносый писец, обвязавшийся для тепла каким-то тряпьём, чиновник вышел на открытую веранду управы.

Двое стражников, гревшихся возле корзины из железных прутьев с ярко пылавшими поленьями, тут же подбежали к лестнице и замерли, уперев в мёрзлую землю древки копий с широкими блестящими наконечниками.

Однако начальник уезда сделал вид, будто не заметил их суету, проигнорировав нарушение дисциплины. Во-первых, потому что сегодня действительно очень холодно, а благородный муж обязан заботиться о своих подчинённых как строгий, но справедливый отец. Во-вторых, сейчас он просто не мог думать ни о чём, кроме нечаянно объявившейся сестры.

Когда чиновник в сопровождении молчаливо семенившего за ним слуги подходил к воротам, позади раздался грохот сапог по деревянным ступеням и звук стремительно приближавшихся шагов. Это торопился занять своё место десятник городской стражи господин Роко Кимуро, исполнявший обязанности телохранителя Бано Сабуро.

Воин, видимо, куда-то отлучился из приёмной, а ошарашенный потрясающей новостью чиновник забыл за ним послать. И теперь стражник почти бежал, скользя по обледенелой земле и неловко балансируя зажатым в левой руке мечом в чёрных, лакированных ножнах.

- Мичи Гу, - негромко позвал хозяин.

- Да, господин, - откликнулся слуга, подходя ближе, но по-прежнему оставаясь у него за спиной.

- Ты сам видел госпожу Амадо Сабуро?

- Да, господин, - подтвердил собеседник. - Она пришла с какой-то девушкой.

- С монахиней? - решил уточнить начальник уезда.

- Нет, господин, - возразил Мичи Гу и, не удержавшись, громко шмыгнул носом. - Не похожа она на на монашку.

- Тогда кто она? - негромко фыркнул чиновник, быстро шагая мимо лавок, где торчавшие в дверях закутанные в тряпьё продавцы провожали его глубокими поклонами.

- Не знаю, господин, - покаянно вздохнул слуга и, уловив нарастающее раздражение хозяина, торопливо заговорил: - Только, кажется, она из богатой семьи. Плащ у неё больно дорогой, шёлковый. Но вот имени её госпожа Амадо Сабуро при мне не называла. А потом старшая госпожа приказала мне за вами бежать.

"Ладно, чего с дурака - простолюдина взять? - недовольно поморщился начальник уезда, направляясь к широким воротам с застывшими по краям каменными львами. - Сам всё узнаю. Главное - сестра жива, а с остальным разберёмся".

Когда до ограды усадьбы оставалось не более двадцати шагов, Мичи Гу, до этого смиренно шагавший позади хозяина, обогнал его и забарабанил кулаками по толстым, выкрашенным в красный цвет доскам створок.

После первого же удара те послушно распахнулись, придерживаемые закутанным в овчинную накидку привратником.

Торопливо пересекая тщательно очищенный от снега передний дворик, Бано Сабуро невольно обратил внимание на распахнутую дверь кухни и поваров, плотно обступивших какую-то женщину, судя по меховой накидке поверх яркой кофты, горничную одной из его жён.

Заметив хозяина дома, слуги, дружно поклонившись, испуганными воробьями порскнули в разные стороны. Одни поспешили к колодцу с деревянными вёдрами, другие - резво скрыться на кухне, а горничная, подхватив широкую юбку, побежала к залу приёмов, бесстыдно сверкая белыми нижними штанишками.

Досадливо покачав головой, чиновник неторопливо пошёл вслед за ней, бросив через плечо телохранителю:

- Я сегодня больше никуда не собираюсь, Кимуро-сей.

- Хорошо, господин Сабуро, - коротко поклонившись, десятник направился в свою комнату, чьи двери выходили на боковую веранду обширной усадьбы начальника уезда, размышляя о том, каким образом служительница богини милосердия смогла выжить среди великого множества больных, каждый из которых нёс на себе проклятие петсоры?

А его благодетель, поднявшись по короткой, каменной лестнице, скрылся в проходном зале приёмов, направляясь на домашнюю женскую половину дома.

В просторном помещении с высоким потолком и большими, затянутыми рисовой бумагой решётчатыми окнами царил непривычный холод, от чего лакированная, украшенная причудливой резьбой мебель, яркая драпировка стен, развешанные в простенках картины и листы белой бумаги с изречениями мудрецов создавали впечатление стылой заброшенности. Словно в покинутом доме, куда никто не входил уже много лет. И это, несмотря на то, что усердные слуги, тщательно убираясь здесь, не оставляли нигде ни пылинки.

Едва оказавшись в садике с крошечным, замёрзшим прудиком и облетевшими цветочными кустами, чиновник заметил женщин, выстроившихся согласно положения их хозяек возле дверей в покои супруги.