- Их нужно спрятать в канцелярии там, где часто бывает господин Сабуро.

Младший писец осторожно принял том в жёлтой обложке и, прищурившись, прочитал название: "Кайтсуо Дзако. "Размышления о Трёхкнижии мудрейшего Куно Манаро"".

Положив книгу на колени, развернул бумагу и вздрогнул, прочитав заголовок, выведенный прекрасным, каллиграфическим почерком: "Всемилостивому и милосердному Сыну неба, государю и владыке Благословенной империи, светочу нравственности и добродетели".

Ничего не понимая, чиновник посмотрел на барона с искренним удивлением.

- Доверьтесь мне, господин Андо, - очень серьёзно заявил тот. - Я знаю, что делаю.

- Ни на миг не усомнился в вашей мудрости, господин Хваро, - не вставая, склонил голову младший писец.

- Только разложите всё в разные места, - посоветовал землевладелец. - Можно в архив или в текущую корреспонденцию. Там, где мог их оставить господин Сабуро.

- Тогда, может быть, что-нибудь из этого спрятать прямо в его кабинете? - предложил гость. - Я знаю, как это сделать незаметно.

- Не нужно, - покачал головой хозяин дома. - В кабинете господина Сабуро вы спрячете вот это.

Он достал из широкого рукава конверт из плотного фиолетового шёлка.

- А что там? - робко поинтересовался чиновник.

- Этого вам лучше не знать, господин Андо, - жёстко усмехнулся барон. - Если, конечно, не хотите, чтобы вас обвинили в государственной измене.

- О Вечное небо! - выдохнул пересохшим ртом младший писец и тут же довольно осклабился. Ай да господин Хваро! Вот что значит поколения благородных предков! Не стал Луну в луже ловить, а сразу нанёс по врагу разящий удар, подставив того под беспощадное имперское правосудие. Теперь уж Сабуро одним снятием с должности не отделается!

- Тогда я спрячу его не читая, - рассмеялся он. - И даже знаю куда!

- Только не закапывайте глубоко, - чуть улыбнулся одними губами хозяин дома, передавая конверт.

- Не беспокойтесь, господин Хваро, - заверил его гость. - Кто будет искать - те найдут. Только когда всё это нужно сделать?

- Не спешите, господин Андо, - слегка охладил его пыл собеседник. - Всему своё время. Но будьте готовы. Дату, к которой книга и бумаги должны быть на своих местах, вам сообщат.

- Буду ждать, господин Хваро, - пообещал чиновник.

- Я благодарен вам, господин Андо, за предупреждение и помощь в защите моего доброго имени, - встав, поклонился землевладелец. - В знак признательности и уважения прошу принять этот скромный дар.

Он вытащил из другого рукава несколько ассигнаций и, держа их на сомкнутых ладонях, протянул младшему писцу.

- Господин Хваро! - делано смутился тот, поднимаясь и пряча руки за спиной. - Прошу вас меня не обижать. Как благородный человек, я не мог не предупредить своего благодетеля об опасности. Это мой долг дворянина, и я не могу принять ваш подарок.

- Не ставьте меня в неудобное положение, господин Андо, - барон ещё раз поклонился. - Предки завещали нам, что каждый добрый поступок достоин награды. Я не смогу спокойно жить, если не отблагодарю вас.

Гость ещё немного поотнекивался, но потом сдался и принял от хозяина дома ассигнации на сто серебряных монет.

Убирая бумажные деньги в рукав, чиновник не смог удержаться от довольной улыбки, а землевладелец вполне ясно намекнул, что заплатит ещё столько же, если их затея увенчается успехом.

Потом пили чай, и Джуо Андо рассказал о причинах своей ненависти к Бано Сабуро.

Искренне посочувствовав, молодой человек высказал надежду, что теперь-то его обидчик наверняка получит по заслугам.

Когда пришла служанка и сообщила, что в беседке всё готово для молитвы, визитёр стал собираться восвояси.

До ворот его провожал знакомый доверенный помощник хозяина дома. Прежде чем охранник отодвинул засов, старый воин произнёс спокойным, размеренным голосом:

- Мой господин молод и добросердечен. Я стар и злопамятен. Подумайте об этом, прежде чем решитесь обмануть его доверие.

Поначалу младший писец хотел оскорбиться от подобных намёков, но потом вспомнил рыцарские романы, которые почитывал в детстве. Там воины, преданные своему господину, всегда стояли на страже его интересов, и сообразил, что главный телохранитель барона именно так понимает исполнение своего долга.

- Господин Хваро - мой благодетель, и я скорее умру, чем огорчу его, - поклонился младший писец. - Но я запомню ваши слова, господин Мукано.

- Это всё, о чём я вас просил, господин Андо, - склонился в ответом поклоне старый воин.

Весна не уставала радовать людей необычно тёплой погодой. Божественные обитатели Вечного неба, как будто оправдывались перед смертными за те ужасные невзгоды и бедствия, что послали на них осенью и зимой.

Высыпав на уже просохшие, но ещё не пыльные улицы, горожане довольно улыбались, обменивались шутками или вспоминали недавний праздник ухода за могилами.