Ладони девушки погрузились в густые, мягкие волосы, потом переместились на широкие плечи, где под гладкой, словно полированный гранит, кожей перекатывались мощные мышцы.

Язык и губы любовника путешествовали по телу Ии, даря всё новые волны наслаждения, отдававшиеся напряжением внизу живота. Теперь девушка уже не сомневалась: то, чего она ждала в первый раз, сейчас обязательно случится.

Почувствовав, что он слегка отстранился, на миг прекращая сладостную пытку, Ия приподняла веки и увидела перед глазами лицо: столь прекрасное, что с ним могли сравниться разве только глянцевые фотографии вечно юных корейских айдолов, а за такую улыбку и струящийся страстной нежностью взгляд любая женщина отдала бы душу, ну или, по крайней мере, её часть.

Рука сказочного красавца скользнула по внутренней стороне бедра, и девушка почувствовала, что задыхается от восторга.

Очень скоро она поняла, что ей действительно не хватает воздуха. Вот только это болезненное ощущение как-то не очень напоминало приближение оргазма.

Сердце бешено заколотилось, в груди зажгло, как будто туда сунули тлеющий уголь, противно захолодели ноги.

По прекрасному лицу молодого человека пробежала рябь, словно по отражению в тёмной воде.

Распахнув глаза в кромешный мрак, Ия закашлялась, жадно хватая воздух покрытыми коркой губами и чувствуя, как рот наполняется поднимающейся откуда-то снизу слизью.

Голова гудела. Девушка с трудом повернулась на бок и, нашарив край лежанки, сплюнула мерзкую мокроту.

Она не понимала, где находится и что с ней? Вот только сил не хватало даже на то, чтобы испугаться.

Постепенно, словно нехотя, в сознании начали всплывать картины недавнего прошлого, потихоньку выстраиваясь в более-менее чёткую последовательность.

Болезнь тётки, вызов врача, самоизоляция, поход за покупками, падение лифта, иной мир, дождь, избушка, глупый поход по лесам, нагло ухмылявшийся тигр, работорговцы, неудавшийся побег, жрица, бойня на дороге, возвращение в горы, жар, дурнота, несущая её на плече женщина с гладко выбритой головой.

Рядом кто-то заворочался. Что-то тёмное перебралось через её ноги и, спустя какое-то время, завозилось где-то внизу, с шумом выдыхая воздух.

Появились багровые отблески, осветили знакомое лицо с вытянутыми в трубочку губами и покрытым морщинами лбом.

- Пить, - попросила недавняя невольница. - Сабуро, пить.

Спутница положила на раздутые угли пучок тонких веток. Отсветы вспыхнувшего пламени заплясали по бревенчатым стенам и запертой на засов двери, немного потеснив темноту, до этого безраздельно властвовавшую в избушке.

Жрица плеснула в миску воды из чайника и протянула Ии.

Приподнявшись, та вдруг с удивлением заметила на своих руках резиновые перчатки, но тут же вспомнила, что сама надела их перед тем, как делать укол. Морщась, сорвала мокрый от пота латекс и, не забывая о приступах рвоты, потянулась к воде.

Тошнота не заставила себя ждать, но на сей раз бывшая рабыня смогла с ней справиться. Поворчав, желудок успокоился.

Тяжело откинув голову на свёрнутые тряпки, девушка вспомнила нежданный эротический сон и криво усмехнулась: "Наверное, это из-за болезни. Галлюцинация, бред и всё прочее. Раньше мне ничего такого не снилось... Ну... настолько откровенного. А парень красивый. Только где же я его раньше видела? В Сети? Вряд ли. Я бы запомнила. Такого не забудешь. А может, сон вещий, и мне суждено встретиться с ним здесь?"

От этой мысли потрескавшиеся губы сами собой раздвинулись в мечтательной улыбке. Жрица ненадолго вышла, а вернувшись, подобрала подол балахона, обнажив грязные, белые носки и такого же цвета узкие штаны до середины икр, кряхтя забралась на подиум. А размышления недавней невольницы внезапно сделали крутой поворот, отвлекаясь от прекрасного видения.

"Она же знает, что может заболеть, и всё равно за мной ухаживает. А могла бы просто бросить в лесу... как ту женщину на дороге".

Путешественница между мирами внезапно ощутила стыд и чувство глубокой признательности к почти незнакомому человеку.

"Она и в самом деле очень добрая, - всхлипнула Ия, испытывая какой-то странный душевный подъём. - Наверное, когда-то у нас такими были святые".

Брошенные Сабуро в печь мелкие веточки прогорели, и в избушке вновь воцарилась кромешная тьма.

Снаружи доносился еле слышный шелест ветра в кронах деревьев. У стены безмятежно похрапывала немолодая женщина с гладко выбритой головой.

Бывшая рабыня вытерла мокрое от слёз лицо, повернулась на бок, подтянув прикрывавшее её меховое одеяло, и только тут сообразила, что больше не мёрзнет.

Конечно, это можно объяснить и тем, что нагрелась лежанка, и в избушке просто стало теплее, тем более, что чувствовала она себя по-прежнему очень плохо: накатывала дурнота, в груди хрипело, голова раскалывалась от боли, но тело больше не сотрясала непрерывная дрожь, и хотя бы думать стало легче.