Машины разъехались, забрав с собой гастарбайтеров с лопатами. Настин домик стоял, покосившись, внезапно осиротев. Перед ним куча земли горкой да щепки от веранды. Остатки основания веранды торчали из бока домишка, словно кто-то огромный и ужасный откусил от домика половину. На окнах съехали вбок белые кружевные занавески, а крыльцо задралось вверх, как оторванная подошва у старого ботинка. Ничего не осталось от уютного, пусть и старого гнездышка.

Настя всхлипнула. Кириллу это было, как серпом по яйцам. Он подошел и обнял. Она забилась в его руках раненой птицей.

— Тшшшш, все хорошо, починят твой домишко, можешь в моем переночевать, я все одно в бане живу, — пытался он успокоить её.

— Нет, я домой поеду, надо только вещи собрать, — выдала она, выпорхнула из его рук и заспешила к дому.

Под его присмотром, собрав кое-какие вещи в сумку, она глянула на часы.

— Еще на автобус успею.

— Зачем автобус? Я тебя отвезу.

— Неудобно как-то, — она сжалась вся в комочек.

— Неудобно, Настя, спать на потолке, поехали.

Он завел машину. Настя осторожно подошла к его монстру и погладила рукой крыло.

— Никогда на таком не ездила, — улыбнулась скромно.

— Покатаю, — улыбнулся в ответ Кирилл, а про себя подумал. — Всю жизнь теперь катать буду, чтобы не знала ни забот, ни печали.

До города добрались быстро. Остановились возле небольшой пятиэтажки, она была такой старой, что запах мочи кошек и мусора въелся в стены её подъездов.

— Вот тут я живу, — стеснительно сказала Настя.

— На чай позовешь? — улыбнулся Кирилл.

— Ой, у меня в холодильнике ничего нет, я уже месяц в саду живу.

— Ну, так пойдем, сходим в магазин.

Кирилл обошел авто и открыл дверку с Настиной стороны, подав ей руку. Она вмиг покраснела. А он удивленно приподнял бровь, неужели ей никто руки не подавал, дверку никогда не открывал и не придерживал. В голове пронеслась мысль о слащаво-красивом брюнете, что приехал а Алькой.

Они пошли в близлежащий магазин. Кирилл брал с полок без разбора все и кидал в корзинку. У Насти даже глаза стали круглыми. На кассе он оплатил покупки. Настя попыталась что-то сказать, но он сразу её осек.

— В магазине расплачиваюсь я, — он и не представлял, что может быть как-то иначе, ведь он мужчина.

Потом они шли по аллеи из кустов сирени к её дому. Сирень уже отцвела, но кое-где еще лохматые кисти радовали глаз.

Они поднялись к ней на четвертый этаж. Настя поскребла ключом в старенькой железной двери, та скрипнула, открылась, пропуская я их в нутро квартиры. Здесь все было убого. Мебель времен застойных лет с поблекшей полированной поверхностью. Старенький ещё ламповый телевизор, хоть Настя и купила себе на кухню плоский, современный, но старый не выкинула. Возле дивана стояли два продавленных кресла с накидками из кусков гобеленовой ткани. Одну стену занимал стеллаж с книгами, на нижних полках лежали кипы журналов, которые выпускались ещё в семидесятые и восьмидесятые годы прошлого столетия.

— Насть, у тебя тут просто куча раритетов, выложи это все на Авито, денег заработаешь, есть люди, которые ищут такие раритеты.

Настя лишь махнула рукой, рассмеявшись.

— Кому этот хлам нужен, а я почти дома и не живу, все в саду.

Она накрыла на стол.

— Настя, а ты о своем муже сказала, что он был у тебя аферистом, — вспомнил Кирилл.

Настя налила ему в кружку из тонкого фарфора ароматного чая и расставила вазочки с печеньем и конфетами. Потом села на табуретку и задумчиво пригладила волосы.

— Я за него и замуж не хотела идти. Да тетки пристали, выходи да выходи. А он сразу какой-то странный был. Работать не любил. Потом якобы в командировки стал ездить. Только вот однажды к нам явились родственники той женщины, что он обманул. Тут и выяснилось, что он нигде не работал, а жил за счет женщин.

Она замолчала на пару минут, провела рукой по лицу, словно смахивая дурные воспоминания.

— Я его в тот же день из дома с вещами выставила. А на следующий день подала документы на развод. Делить нам было нечего. Машину у него отобрали, так как его женщина купила её на свои сбережения. Квартира у меня была оформлена на меня еще до брака. Развели быстро. Куда он уехал, я не знаю. И была очень удивлена, увидев его у тебя в гостях.

— Я детям позвонил, просил предупредить жену, они отмахнулись, — Кирилл рукой провел по груди, за грудиной заболело, совесть заворочалась, проснувшись. — Надо еще раз звякнуть.

— Звони им срочно. Он её, как липку, обчистит.

Они пили чай, говорили, смеялись. Но у Кирилла на душе было неспокойно.

Договорились на выходных сходить в кино. На этом и расстались. Кириллу не хотелось уходить, уж очень душевно было у Насти, но он решил не торопить события.

По дороге домой набрал старшего сына.