Кто-то в дальнем ряду покрутил у виска, но мне было совершенно не до этого. Я снова бросилась бежать, но на этот раз не в лес, а ко рву. Кровь ехидн противная и запах от неё… тот ещё, но если я в неё прыгну, то ни один из них ко мне ни притронется. Я неслась как умалишённая, чтобы окунуться в противную жижу, которая продлит моё существование ещё как минимум на 3 часа. Только вот они пронюхали, что я хотела сделать и обогнали меня.

Я стояла, окружённая со всех сторон упырями и тихонечко так молилась, чтобы меня не съели. Теперь мне кажется даже оборот не светит! Кольцо сжималось, а я ничего не могла сделать. Из последних сил начала отбиваться огненными шарами, но смогла убить только 6 из них. Своей любимой цепью я убила ещё двух, но только это не помогало. Вампиры сгрудились и один из них укусил меня за ногу. Я испепелила его, но на ноге остался отчётливый след от клыков. Мама родная! Это ж… Господи. У меня есть всего лишь 10 минут до того, как яд начнёт действовать!

Глаза увлажнились, но я нашла в себе силы не заплакать. Мне не выбраться. Отчаяние подчинило меня полностью, мне даже не хотелось сопротивляться. Вампиры стали сжимать круг и подходить всё ближе. Эх, ладно, помирать, так с музыкой. Я обессиленно уселась на землю, подогнув под себя ноги и запела колыбельную, которую мне пела мама-прот. Она всегда говорила:

— В самые тяжёлые моменты пой её, тебе придаст это сил.

Я в это уже не верила, просто пела колыбельную на латыни. Слова даже не приходилось вспоминать, они сами лились из горла, создавая такие звуки, как будто я вызывала мертвецов с того света. Бр-р. Эх, ладно…

Я открыла глаза и посмотрела вокруг. Вампиры начали расходиться в разные стороны, со взглядом, прямым текстом говорящим: «Что за фигня, кто-нибудь в курсе?». По земле бежали волны, колебания я бы даже сказала. Сначала я подумала, что у меня, как и у моей бабушки, проявился скрытый дар, связанный со стихией земли, но нет, земля подчинялась не мне.

Секунд 30 колебаний и земля просто «разошлась», причём буквально! Прямо передо мной появился огромный разлом, который светился зелёным светом. Интерес подогревал меня заглянуть внутрь, ведь он спас меня, но я не стала. Даже как-то отпрянула от него. И вовремя, ибо из него вырвался… Коняшка?!

Коняшка — конь, чёрный, вороной такой. Его единственное отличие — грива, которая является зелёным дымом. Этот конь полностью соткан из зелёной материи и передавался по наследству. Мама говорила, что когда я буду готова, то он сам придёт. Вот уж даже и не надеялась, столько лет ждала. Странный год для меня получился.

— Отчаяние, — произнесла я, и лошадь довольно заржала. Видимо новая кличка ему по душе!

Я осторожна подошла к коню и потянула за вожжи, возникшие в моей руке. Коняшка, ой, тьфу, ты, Отчаяние заржал и присел так, чтобы я смогла взобраться, хотя я могла бы и так, верховой езде меня обучили тоже проты. И всё-таки они хорошие. Я села на коня и тот медленно встал…

— Схватить! Не дать ей сбежать, — послышался голос Георга за спиной, а конь уже поскакал рысью, — догнать! Она мне живая нужна! С магией

Я помню, как скакала, когда оторвалась от погони, которая просто не могла тягаться с зачарованным конём. Мама не знала его происхождения, так как ему уже больше полутора тысяч лет, он хранитель рода.

Вампиры были в ярости. Ну ещё бы, такая добыча буквально «ускакала» из их рук! В ярости топнув тогой, Георг понёсся за мной.

Вы представляете себе картину: ведьма в чёрном разорванном платье на коне-нежити скачет от вампира, который ей вдогонку орёт: «Стой, собака!». Вы видите там собаку? Я — нет.

Я плохо помню, как оторвалась от погони, как я ехала. Но я хорошо помню, как небольшие единицы вампиров, которые прорвались вперёд, сжигали и громили дома, как от поселений оставались лишь пепелища, трупы тех жителей, которые не пожелали уйти и спастись. Мне было больно в душе от того, что мой народ умирает. Вот как я могла его бросить, а? Как могла?

Хотя, мои душевные терзания уже ничем не помогут. Что толку, если я себя буду корить всю оставшуюся жизнь? Верно, никакого. Так что надо просто жить дальше, с небольшим чувством вины.

Чем быстрее я приближалась к замку-крепости, тем сильнее чувствовала слабость и боль, которые пронизывали меня. Я головой понимала, что не успеваю, но торопилась как могла. Время, всё всегда решает время. Правду говорят, что есть вещи, которые ты не купишь за деньги, ведь противоядия нет, противоядие — цветок жизни и смерти — каллы. В своём обычном состоянии они убивают, но если человек присмерти, то он его спасает от всего, будь то хоть чахотка, хоть белладонна. Последний цветок использовала ещё моя бабушка Оливия, когда её дочь, моя мама Софи заболела в детстве чумой и никакая магия её вывести не могла, тогда-то и было велено использовать последний. Теперь у нас нет его и мне придётся… Нет, будем надеяться на лучшее.