Мы уже решили заняться стиркой скатертей второй раз за день, как на пороге обеденного зала возникла Карга с новым рабочим расписанием. Нас разделили на две смены и урезали жалованье в два раза. Новость эту все мы встретили мычанием, потому что радовались и расстраивались одновременно. Нас не увольняют, — это хорошо. Меньше денег, — это плохо. Двухсменка и куча выходных, — хорошо. Делить все дневные обязанности на троих, — плохо, но терпимо.

В итоге рабочий день закончился, ночь прошла без эксцессов, у меня, Мии и Клавы сегодня выходной, а проснулись все один черт ни свет ни заря.

— Сколько время вообще?.. — шепнула Мия.

Зьяль взяла тусклую свечку со своей тумбочки и потянулась к стене, где висели наши одни на всех рабочие часы:

— Пол пятого.

— Кошма-а-ар. Может мы это все выкинем? Я не могу спать.

— Во-во. Меня уже тошнит.

— Не говори.

Из коридора донеслись ругательства и дребезг катящегося по мощеному полу ведра с устрицами. Дверь в спальню, которую мы в итоге криво повесили сами, со скрипом приоткрылась.

— Че вы тут устроили! А, молчу-молчу. Эй, подъем. Фу, ну у вас тут и душман…

Я оторвала голову от подушки, увидела в проходе могучий силуэт с взъерошенными кудрями и рухнула обратно. Сплю.

— Оттого и душман, что кто-то зажал место в погребе! — огрызнулась Зьяль.

— Да там места нет! Во те крест!

Девки обиженно фыркнули.

— Плевать. Устрицы уже отправились на корм тараканам.

— А не надо было их в коридор выставлять! Темень, глаз коли! — огрызалась Дафья.

Сейчас подерутся еще! Я лениво потянулась и села.

— Даф, чего тебе?..

— Почему не одета еще, а ну вставай! Забыла что ли?

Пятая луна. Точно. Еще и в город к ведьмам на поклон тащиться, возвращать взятку за бал. Вот мнительный старикан! Мог бы и себе оставить, надо кому его проклинать за эти несчастные зелья.

Стоило подумать, что черную бархатную коробочку, которая мирно покоилась под моей кроватью, можно и себе присвоить, как волосы начали дыбом вставать. А вдруг правда проклянут?..

Я свесила ноги, но вопя запрыгнула обратно на койку. Девчонки испуганно повскакивали следом. Свечка на соседней тумбочке зажглась.

— Напугала! Это всего лишь ананас!

Дафья заржала:

— Ничего, скоро все крысы с города сбегутся и пусто будет, осталось-то, пару дней потерпеть, — говорила она, рассматривая заставленную едой комнату. — И куда вам столько? Натащили с голодухи.

— Поварихе не понять, — бурчала Вероника.

— Тоже верно. Давай, Эй. Собирайся!

Я спрыгнула с кровати и неуклюже лавируя стащила с вешалки платье. Мысль о брюках на походы в горы опять мелькнула и испарилась. Страшно. Вроде как не по законам, вдруг облезу… Умывальник в углу противно пискнул и выдал мне порцию холодной воды, которая на запах больше напоминала компот.

— Если что, мое тоже можно выкидывать, — сказала я девчонкам, стоя на пороге. — Уже смотреть не могу.

— Да, сегодня все страже отдадим, пусть пируют. Еще крыс не хватало, — брезгливо оглядывалась Зьяль.

Я вышла во двор, потянулась и глубоко вдохнула свежий воздух. Хоть на улице спи, пока наш обращенный в погреб подвал не выветрится. Может нас тоже куда-нибудь переселят? А-то издевательство какое-то. Замок опустел, а мы по прежнему как пленницы живем. С другой стороны, по сравнению с ночлежкой даже в подвале у нас райские условия.

— Матерь Божья, — уставилась на меня Даф. — У тебя че на голове?

Я перекинула растрепанную косу на грудь:

— А расческа где моя?!

— О, точно. У меня. Ща, секунду!

Повариха скинула корзинки и побежала обратно в подвал.

Зарево еще не добралось до горизонта, но голубые предрассветные сумерки уже спустились на задний двор липким туманом. Остается надеяться, что ледники уже сошли.

Может и хорошо, что полдня мы проведем на природе, и мне не придется маяться от безделья сидя на этих ящиках с едой. Вряд ли ближайшие пару лет я снова начну скучать по устрицам.

— Садись, Эй. Давай, — указала мне Даф на лавку.

— Вот это честь, — посмеиваясь говорила я, когда рыжая взялась за мою прическу.

Какой бы бесячей она временами не была, но из нее вышла бы отличная мать. И наверняка была отличная мать. Даф никогда об этом не рассказывала, только обрывки невнятных фраз и навык плести разнообразные косы выдавали в ней скорбь по прошлому. По детям, которые вот уже тридцать лет называют «мама», кого-то другого.

— Да ты глянь, что за чудеса… — бормотала она себе под нос, терзая мои волосы.

— Что такое? Опять клок выпал?

— На, возьми! — подсунула она мне расчесанный хвост. — Да их тут в два раза больше, чем вчера!

Я схватилась за волосы и не могла поверить ощущениям. Они тяжелые!

— И правда!

— А ну, сиди смирно! Тут и на две косы теперь хватит! Эт наверное потому что вчера ночью вас это легендарное сборище напитало. Никак из-за новых законов тебя так приукрасило. Вечно же за обедом всякую хреноту обсуждают, а тут глянь!

— Похоже на правду! — весело согласилась я.

— Эй, не дергайся! Руки убери, а то я щас их тебе вплету!