Голубенькие рюши на ее платье трепетали на ветру, как крылышки. Лицо раскраснелось, губы надулись еще сильнее. Никому на моей памяти пышность не была так к лицу. Девчонка всхлипывала и оборачивалась на ведьм. Меня в первый раз испугалась, а тут и вообще. Вот страшно же, аж трясется, а все равно лезет!

Нежная, как розовый лепесток, потому что родилась в семье на готовеньком, с папочкой бизнесменом, вот и ищет себе приключений на жопу, в виде несчастной любви.

Дафьи хватает с ее длинным носом, а влюбленная женщина и не на такое способна, начнет еще выслеживать меня, чтобы сплетни любимому на уши вешать.

— Марка, успокойся, сядь. Давай, — указала я на лавочку у площади. Девушка села и полезла в сумочку за платком. — Слушай, ну неужели, мужиков мало вокруг? А? Вот сдался тебе этот конюх! Найдешь себе кого-нибудь получше! — старалась я говорить спокойно, на грани дружелюбия.

Девка злобно на меня вытаращилась:

— Получше? Может, если тебе кажется, что есть кто-нибудь получше, ты сама его найдешь? Себе!

Я села рядом:

— Ты глянь, — подбросила я волан на ее голубой юбке. — Какая тебе конюшня? Тебе принц нужен, с замком! Ты же знаешь Паля, его ничего кроме лошадей и не интересует!

— Вот именно! — шмыгала Марка носом. — С тобой он только брагу пил! А если бы не я, он бы лошадей и не полюбил никогда!

— Тут уж ты не причем.

— Причем! У нас конюшня еще больше, чем королевская! Это мой отец научил его с лошадьми управляться! — тараторила девка. — Он для нас, как член семьи!

— Марка, я знаю, что Паль увлекался лошадьми еще до тебя.

— Чего?! Какими лошадьми?! Он только гулянками и бабами увлекался! Мы его из нищеты достали, отец его, как родного принял! И он, вообще-то, уже обещал на мне жениться! И женился бы! Если бы…

Марка уставилась на свои босоножки с серебряными бляшками и всхлипнула. Брешет и не краснеет! Неужели она думает, что я о нем вообще ничего не знаю?!

— Если бы? — задрала я брови и согнулась.

— Если бы Ворон не умер… Нам не до этого было. Отец пить стал. Но сейчас все нормально!

— Ворон, — повторила я.

— Да! Это папин любимый конь. У него в… — Марка огляделась и перешла на шепот. — …в прошлой жизни такой был. Мы такого же здесь по всему Королевству искали!

Я села ровнее:

— Был. Черный конь?

— Нет, зеленый! — кривлялась она. — Конечно, черный! Как смоль! Здоровый жеребец! Паль его когда увидел, даже подойти боялся, но папа его научил! Пусть лучше его кони интересуют, чем бордели и выпивка.

Я всматривалась в лицо девчонки и не могла понять, как она так убедительно врет. Крыша поехала от любви? Реальность подменилась? Да мне бы пару уроков взять!

— М-м-м, — задумчиво тянула я. — А почему он пить начал тогда? Не знаешь?

— Видишь! Он тебе даже не сказал, а я знаю! Он поместье свое в карты проиграл! — самодовольно говорила Марка, заглядывая мне в лицо. — И в долгах был, как в шелках.

— Поместье? Паль?! — усмехнулась я.

— Да-а! Но мы только рады были. Лучше уж без приданого, зато мозги бы на место встали! А потом Господин Карматиро появился… И забрал его!

Я вытянула ноги и обмякла:

— Марка, а как вы познакомились?

— Как, как! Как нормальные люди! На балу! У него день рождения был, он всех соседей с округи позвал. И он в меня сразу влюбился. Я видела!

— А ты в Маг Академии не училась, значит?

— Чего? На кой это мне! У нас хозяйство процветающее! И вообще…

Девку было не заткнуть. Я переводила взгляд с нее на брусчатку и с каждым словом только сильнее убеждалась, что она как раз-таки не врет, в отличие от лживого белобрысого ублюдка. Историю про Ворона он наверняка слизал с отца Марки, но зачем наплел про академию?..

Девчонка ударилась в сладостные воспоминания их первой свиданки, и всеми силами старалась мне доказать, что у них все серьезно, а я не понятно как и зачем в их любовь влезла. По полочкам раскладывались его не пойми откуда взявшиеся манеры, связная речь, беззаботное шутовство, панибратское отношение к графам. Это он про академию сочинил, чтобы образованность не так в глаза бросалась?

Марка могла бы соврать, но сочинить в какой одежде он был и на какой карете свататься приехал, это уж слишком. Зачем он это делает? Сам же сказал, что если алкашом терпела, то и любым стерплю. Плевать бы мне было и на его поместье, и на бордели, ведь он прав, теперь это не имеет никакого значения, ведь я всего лишь служанка. И зачем передо мной красоваться?

— Придержи тут…

— Здесь?

— Да, — цедила я сквозь плотно сомкнутые зубы. — Эйван, будь любезен, закрой глаза. И так страшно.