День разгорался теплом. Позавчера мы натащили себе еды на пару дней, ночью костры не жгли, поэтому дров тоже было с запасом. Без необходимости вниз мы не спускались, чтобы лишний раз не оставлять следов и не убиться, пока карабкаемся, а после вчерашнего приключения и вообще двигаться не хотелось. Сегодня мы то спали, то ели, то искали на Эйване очередной признак идущего на поправку дистрофика.

— Это какой-то кошмар… — оценивала я чешую, которая на солнце блестела, как бриллиантовая крошка. — Одевайся, — швырнула я в него рубаху.

— Нужно было назвать меня Эдвард, — сказал Эйв высовывая руку на солнце. — Было бы в тему.

— Я предлагала назвать тебя Марти, это Демъяр настоял.

— Я, вообще-то, прекрасно помню, что настоял на этом сам. Еще не хватало. Мартимъяр, вот где кошмар.

— О, ты-то тогда настаивать умел, точно, — говорила я, натягивая платье. — Мне нравится имя Марти, Мартин. Но «Эйван» тоже неплохо. У нас уже традиция. Всех в честь женщин называют.

— Всех?

— Демъяра, так звали мать Дема.

Эйван надел штаны и обернулся:

— Первый раз слышу.

— Он же тебе рассказывал, его зовут Гринер. Гринер Демъяра ван Дахон. Насколько я поняла, второе имя дают по отцу, но его нарекли в честь почившей матери, отец его Демъяром и называл. Наверное, он очень на нее похож.

— Вот как, — Эйв хмыкнул. — Ну значит не будем нарушать традиции. Вряд ли я на тебя, конечно, похож, но мне нравится. Уже привык, будто с ним и родился.

Я отвернулась и постучала себя пальцем по лбу. Меня временами его ровный практически безэмоциональный тон очень подбешивал. Говорил он и так с трудом, а когда смеялся, было страшно, что помрет от нехватки воздуха, поэтому я старалась не провоцировать его на эмоции и чаще общалась, как с ребенком, но иногда язык прям чесался пошутить и подначить. По Дему сразу понятно, что в голове, то и на языке, а Эйван мало того, что похож на скелет, так еще и спокойный, как монах.

По настоящему живым он казался мне только когда улыбался или спал, и мы жались друг к другу, спасаясь от холода. Демъяр спал удерживая Эйва на руках, чтобы тот не мерз, у меня же не было на такие подвиги сил, поэтому я его просто обнимала, и периодически крутила по ночам то лицом к себе, то спиной. В остальное же время он обогревался растираниями.

Когда начало смеркаться, мы расселись по углам и молча таращились на дотлевающий костер. Нам было попросту не о чем поговорить, не создавая угрозу жизни. Стоило кому-нибудь завести разговор хоть о красивом цветке на поляне, как тут же он вспоминает детство у бабушки в деревне, а я свою кофточку из новой коллекции Зара. Мы шутили, пересусолили по десять раз события нынешнего времени, а в остальном же просто смотрели друг на друга и улыбались. Я здесь куда больше, чем Эйван и тот же Демъяр, но насыщенной мою жизнь было не назвать, несмотря на все эти игры в легендарную. Сначала работа в таверне, потом замке, а потом случайная встреча у Пики, и все пустилось вскачь, что было дальше Эйван и так знал.

— Эй. Эйя, проснись…

Я приоткрыла глаза и встала. Эйван отошел к острой арке выхода из пещеры и замер. В темноте его новые белые зубы и белки глаз так светились, что выглядел он, мягко говоря, жутко.

— Что случилось?

Эйван улыбнулся, приложил палец к губам и ткнул себе на ухо. Я прислушалась, различила через непрекращающийся стрекот приглушенный свист и побежала к выходу. Наконец-то! Как голодные волчата мы свесились со скалы и уставились на черные облака дрожащих зарослей у подножия.

Дем всегда свистел, когда возвращался с охоты или рыбалки, чтобы мы понимали, что это он, и не встречали его ножом по пальцам. Заросли захрустели, и во мраке показался знакомый могучий силуэт. Мы не удержались и гулко вздохнули.

— Я тебя сейчас прибью, — заскулила я вниз.

Демъяр прокашлялся и схватился за зацеп:

— Это точно, — посмеиваясь ответил он. — Поводов немало. Отойдите, зашибу…

Мы с Эйваном отползли назад. Дем схватился за край, и в пещеру прилетело что-то огромное и черное. По полу дребезгом распространился тяжелый металлический лязг. Я схватила Эйвана за шею и приготовилась закрывать ему глаза, на случай, если этот придурок притащил сюда телевизор!

Огромная, похожая на кожаную, сумка была забита чем-то до отвала. Сначала показалось это кривая работа какого-то кожевника недоучки, но чем сильнее я присматривалась, тем лучше различала то ровный строй карманов на липучках, то свисающие карабины. Эйван вырвался и пополз ближе, я вжалась в стену. Эта дрянь явно не местная…

Демъяр забрался и сел на месте, закрывая своей спиной почти весь проход. В его руках что-то хрустнуло и пещеру залил мягкий голубоватый свет. Я с такой силой приложила руки в лицу, что нос хрустнул:

— Эйван! Не смотри! — верещала я, мечтая ослепнуть, оглохнуть и еще лучше отключиться. — Ты сдурел?! Ты нахрена это сюда притащил?!

Эйван засмеялся:

— Где-то я это уже слышал, — сказал он.

— Да, пусть, это она так радуется, по другому не умеет. Ща пройдет.