Глава 13. Вино правды

Маша

– Здесь, думаю, это будет неудобно, – продолжила я, когда на предложение не откликнулись.

Я уже успела успокоиться. Первый испуг прошел. Да и польза от него была. Рассудок вернулся и моё хладнокровие тоже. Комната освещалась только горящими углями. Не помешало бы подбросить дров. Обрадовалась, что нашла себе хоть кратковременное занятие. Присела перед камином на колени и стала подкладывать дрова. Рядом на корточки присел Генри.

– Я сам, – сказал он, забирая деревяшку из моих рук. – Огонь не сможет разгореться, если плотно укладывать дрова, – объяснил он, укладывая их правильно.

Сидела, не шелохнувшись. Длинное платье мешало двигаться. Боялась, что потеряю равновесие и опять, не дай Бог, свалюсь на бедного мужчину (ага, полапать он прыткий).

Пока  думала, что лучше сделать, мне подали руку. Не стала выделываться, протянув свою.

Генри рывком поднял меня с пола. Но не грубо. Мы опять оказались непозволительно близко.

– Идёмте. Поговорим в кабинете, – предложил он.

Кабинет располагался на нижнем этаже. Я бывала там чаще, чем в остальном доме. Здесь было много книг, которые  могла читать. Генри поджёг свечи в канделябре, что стоял на камине. Когда свечи стали гореть ровно, стало намного светлее. Представила, что в комнате брызнул электрический свет.

«Нелепо будет всё смотреться, как бутафория»

– Чему улыбаетесь? – вдруг спросил хозяин. Я и не заметила.

– Просто так. Улыбаться можно просто так, – ответила  и пожалела. Мне надо быть более учтивой. – Извините.

– Садитесь, – предложил он мне присесть на диван, но я выбрала стул с прямой высокой спинкой и замерла.

– Кто вы? – прозвучал первый вопрос.

Я смотрела вокруг, стараясь не встречаться с чернющим взглядом.

– Ну? Леди! Я жду, – он нетерпеливо дёрнул руку ладонью вверх, как бы приглашая.

– Маша.

– И?

– Меня зовут Маша. Мария.

– Фамилия, род, откуда вы? Хоть что-то можете сказать? Или вы из монастыря, где находится Кэтрин?

– Находилась.

– Что? Где находилась? Говорите яснее, – было видно, что его раздражают мои односложные ответы. Но что я могла? Вылить на него правду? Да он завтра же меня отправит в сумасшедший дом.

– Кэтрин умерла. Мне мадам Фаррел сказала. Правда, мне не следовало это вам говорить. Она сама должна была вам всё рассказать. И давно.

– О чём? Вы сейчас испытываете моё терпение! – возмутился он.

– Успокойтесь, пожалуйста. Я тоже нервничаю. И поболее вашего. И мне совсем не легко, – попросила я.

Генри откинулся в кресле. В кабинете не горел камин. Мне было холодно. Я даже шали не прихватила с собой.

– Может, у вас есть, что накинуть? Я замёрзла, – попросила я.

Генри молча поднялся и вытащил из шкафа плед. Похоже, кабинет часто служил местом ночлега.

– Спасибо.

Также молча налил мне вина в бокал. Я выпила его разом. Обжигающая жидкость провалилась на дно желудка раскалённым камнем, который расцвёл огненным цветком, подпирая лёгкие. Тепло разбежалось по всему телу. Нутро согрелось. Резко захотелось спать. Я плохо воспринимаю алкоголь. Почему я об этом забыла?

– Пить не умеете? Это очень крепкий напиток. Вас развезёт. Его надо было пить маленькими глоточками. Тогда не пьянеешь.

Кажется,  я произнесла последнюю фразу вслух. Надо ретироваться.

– И куда вы пошли? Надо поговорить сейчас. Откладывать не получится.

Кажется, опять вслух высказалась. Я постаралась прикрыть рот, зарывшись в плед.

– Мария, – начал он.

– Маша. Меня зовут Маша. У меня никого нет. Сначала папа с мамой погибли. Недавно умерла сестра. Чуть не убила нас обеих, - быстро протараторила я, чтобы не раздумать.

Скинула плед и пыталась задрать платье. Было очень важно ему предоставить доказательства того, что я не вру.

– Что вы делаете? – тревожно спросил Генри.

– Не беспокойтесь. Приставать к вам с сексуальными домогательствами не собираюсь. Хочу показать, как мне было больно.

Мне удалось подтянуть подол платья и показать длинный розовый рубец вдоль бедра.

– И на голове есть, – прощупала  болезненный валик на темени. – Я в коме лежала несколько дней. Так что не одни вы на голову ранены, – тихо рассмеялась.

– Это страшная трагедия, – так же тихо произнёс мужчина.

Посмотрела на него с обидой и возмущением:

– Не смейте меня жалеть. Я жива осталась, а моя беременная сестра, которая намного младше меня, почти ребёнок, погибла. А я вот здесь.

Вспомнила, как  спаслась от преследователей, и стало смешно. Долго хихикала, иногда давясь смехом. Меня даже смешило серьёзное выражение Генри.