Ещё интересно, о чём таком они разговаривали, но это лучше выяснять не у этого мужчины и не сейчас.

Становится тихо-тихо: не дрыгаются зомби, не сопят девчонки. Все смотрят на меня, даже почти смывшийся охранник, чей силуэт смутно прорисовывается в темноте.

– Я что-то неприличное спросила? – искренне интересуюсь я. – Если да, то простите, мне инструкцию по общению с некромантами не выдавали.

Сверля меня взглядом сквозь мрачный прищур, некромант ощупью касается запястья. Взгляд его на несколько мгновений расфокусируется, потом становится каким-то… оценивающим, что ли? Некромант осматривает меня от макушки до ног, медленнее проходится в обратном порядке, задержав взгляд на Александре

 

Сергеевиче (а может, и не на нём), шее, останавливается на лице. Аж мурашки холодком пробегают между лопаток.

– Так о черепах спрашивать нельзя? – уточняю повторно.

Некромант, оглянувшись на валяющихся зомби, ближе подступивших друг к другу девушек, морщится. Девушки мужественно вздёргивают подбородки. Некромант резко поворачивается ко мне:

– Позже всё узнаешь, а сейчас возвращайся в общежитие. Мне надо кое-кого наказать.

Последнее получается многообещающе, и девчонки грустнеют.

Но правила нарушать надо умеючи.

– Спокойной ночи, или что тут принято желать некромантам, – взмахиваю рукой и обхожу следящих за некромантом девушек, по газону огибаю безвольно лежащих зомби.

Череп на посохе проворачивается, провожая меня сияющими глазницами.

– Ну, что стоите? – недовольно спрашивает некромант. – Поднимайте зомби и ведите на склад. И готовьтесь компенсировать испорченные пособия!

Сзади раздаётся шуршание. Звуки падающих тел…

– Не позорьте имя своего обожаемого наставника, – злится некромант. – Впрочем, уже опозорили: никакой техники, никакой филигранности в управлении. Чему вы учились? Зачем такой позор держали на курсе? Вы же не иномиряне какие-то, чтобы вас здесь при любой степени криворукости учили. Соберитесь, убожества, я хочу видеть в своей группе некромантов, а не всякие недоразумения.

Ну и кто так мотивирует? Не нравится техника исполнения – объясни, как делать. Или не объясняй, но зудеть под руку точно не надо!

Отойдя на приличное расстояние, оборачиваюсь: девушки машут руками над зомби, те снова неловко пытаются подняться, то и дело падают.

Некромант следит за процессом. А вот череп на его посохе следит за мной.

Посмотрела на коллег в естественной среде обитания. Надеюсь, это не единственный некромант в Академии, и я попаду не в его группу.

 

С этой мыслью ускоряю шаг. За время моего вынужденного простоя многие из окон общежития погасли, но у нашей с Никой комнаты (если правильно оцениваю положение) окно весело светится. Надеюсь, Марк Аврелий ничего не натворил.

Дверь в общежитие, несмотря на поздний час, открывается свободно. Никаких сердобольных вахтёров, готовых объяснить, насколько ты не права, возвращаясь в столь неурочный час, тоже нет.

Никого не встретив, поднимаюсь на второй этаж, миную коридор. Мысль о ключе не успевает прижиться – я берусь за дверную ручку, и створка бесшумно открывается.

В комнате тесно от рассевшихся по всем доступным плоскостям девушек в старомодных платьях.

На обеденном столе каким-то чудом держится полутораметровая гора разномастных орехов, увенчанная Марком Аврелием. Он распластан на ней в нелепой попытке объять необъятное, глаза вытаращены от невероятного беличьего счастья. Ну да, обычно его горочка орехов ограничивается пакетом на пару кило, а тут мешка два.

– Добрый вечер, – здороваюсь я.

Девушки дружно вздрагивают и оглядываются на меня.

Удивлённо и неодобрительно.

Прямо картина маслом: алтарь, снизошедший за подношениями бог и его ревнивые адепты, недовольные появлением чужака. Готовые этого чужака растерзать.

Весело затрещав, Марк Аврелий срывается с горы орехов (героический подвиг!), под цокот падающих орехов перескакивает на софу. Под умилённое «Ах!» перепрыгнув через сидящих на ней девушек, стремительным росчерком проносится по полу. Маленькие лапки цепляют мою одежду, всего миг – и Марк Аврелий устраивается на плече, под прикрытием рыжих кудряшек. Пушистый хвост обвивается вокруг моей шеи тёплым щекотным шарфом, коготки покалывают щёку.

И тем контрастнее взгляды девушек: на Марка Аврелия – восторженные. На меня – колко-неприязненные.

– Кому и когда я успела на хвост наступить? – спрашиваю прямо. Простой вопрос вызывает волну потупленных взоров, пробуждающих во мне зверя. – Надеюсь, товарищи волшебницы, никому в голову не пришла дурная мысль отжать мою белку?

 

Глава 14

– Он тебя очень любит, – только что перепрыгнутая Марком Аврелием девушка на софе дёргает себя за локон. – Если забрать – будет скучать. И вредничать. Питомцы, они такие… могут доставить немало проблем.