— Дайрин, мы, конечно, столкнулись с уникальным феноменом, и я бы с удовольствием уже сейчас начал исследования, но нам всё ещё угрожает опасность, поэтому мне необходимо как можно быстрее восстановить силы.

Магистры кивками попрощались друг с другом и отправились по своим делам. Вернее, магистр Фетлир направился в свою палатку. Чародеи с чёрными полосами на перевязи остались на месте.

— Магистр Риттер, я вам больше не нужен? — Старик повернулся к ученику, но некоторое время продолжил стоять, глядя сквозь него.

— Да, конечно, Джонак, на сегодня всё — отдыхай, можешь идти.

Магистр Риттер постоял ещё какое-то время, затем его взгляд упал на свою задумавшуюся помощницу.

— Коллет, напиши, пожалуйста, отчёт обо всём что увидела и что думаешь по этому случаю. В деталях.

Попрощавшись, маги разошлись по своим делам. Несмотря на раннее время, лагерь экзаменационной экспедиции Керрийской академии затихал. Раненые и уставшие за день люди восстанавливались после сражения и победы. Бодрствовал лишь необходимый для дежурства караул.

***

«Медуза» медленно и хаотично перемещалась по бело-зелёной ауре своего носителя. В течении трёх часов заклинание добросовестно тянуло ману, вылечивая физическое тело и латая разрывы в астральном. Повреждений и откровенных прорех в ауре стало меньше, но их всё равно оставалось ещё довольно много. Подойдя к одной из них, «медуза» не отвернула, а продолжила путь. И, как только заклинание чуть больше чем на треть покинуло питательную среду, оно тут же растаяло в воздухе зеленоватой дымкой.

Не рассчитанное для таких случаев, удивительно, как оно вообще продержалось так долго и не попало в один из разрывов ауры гораздо раньше.

Спустя ещё час Николай проснулся и понял, что чувствует себя гораздо лучше. Кроме него в палате или палатке лежало ещё двадцать семь человек, которые сейчас мирно спали. Маленькие окошки были зашторены. А вместо дежурного света висела старая керосинка, на крючке у первого от входа опорного столбика. На остальных Николай заметил такие же, но потухшие. Не то чтобы ему вдруг захотелось сильно в туалет, но лежать в тишине быстро надоело, и старший сержант решил сходить на разведку, хоть бы и в места общего пользования.

Первой проблемой стало отсутствие одежды. В данный момент на нём не было ни больничной пижамы, ни, тем более, своей формы. К счастью, кальсоны и простенькая рубаха без воротника обнаружились в свёртке у изголовья лежака. А вот шлёпок или другой больничной обуви он так и не нашёл. Не сильно переживая по этому поводу, мужчина приоткрыл полог и вышел на свежий воздух. Благо тёплая погода позволяла.

В нос ударил горький запах дыма, а слух тут же уловил звуки ночи: стрекот какого-то насекомого, уханье совы вдалеке, лёгкий шум ветра, всхрапы лошадей. Но громче всех было потрескивание углей в кострах. Лагерь оказался гораздо меньше чем думал Николай. Пара десятков мелких палаток больше похожих на туристические, чем армейские. Восемь крупных (из одной такой он вышел сам) и один навес, скорее всего, столовая. За тремя тлеющими костерками в центре присматривал один человек, он лениво ходил между ними шевеля жердью угли и время от времени подбрасывая новое поленце. По периметру лагеря горели гораздо ярче шесть больших костров, и у каждого сидел свой часовой. И ещё столько же людей ходило между ними.

Осмотревшись, Николай направился к центру. Там он поразился даже не форме караульного (она больше была похожа на кожаную куртку, обильно проклёпанную железными чешуйками, чем бронежилет), а его оружию. Вместо автомата или карабина (которых нигде не было видно) часовой потянулся к лежащему рядом КОПЬЮ! Однако, увидев, кто к нему приближается, успокоился и что-то сказал на всё том же незнакомом языке. После чего устало помахал рукой и продолжил следить за огнём, забыв о ночном госте.

Николай в шоковом состоянии сел у одного из костров и попытался ещё раз понять, где он и как сюда попал. Дальше списывать всё на контузию уже нельзя. Слишком «правильными» были галлюцинации: средневековые доспехи, странная одежда, оружие, отсутствие техники и кони! Старший сержант Петровский за двадцать четыре года ни разу живьём не видел лошадей. А тут вон за одним из дальних костров выглядывает коновязь с двумя десятками этих копытных. Возможно, раненый мозг по фильмам и картинкам смог бы нарисовать точную копию в воображении, но память выложила на стол козырь — последние секунды жизни. Если бы всё не было таким реальным, можно было бы подумать, что он в коме смотрит последний сон.

— Взрыв в закрытом помещении, должен был превратить мою голову в кастрюлю с бульоном, как минимум. А у меня даже барабанные перепонки целы… — На всякий случай, мужчина себя очень больно ущипнул. — Фигня какая-то.