— Плен! — Внутри всё оборвалось, даже дыхание остановилось.

Откуда-то сбоку донёсся женский голос. Под спиной чувствовался хоть и тонкий, но матрас, а вот цепей или верёвок ни руки, ни ноги не ощущали.

— А есть ли у меня ещё эти руки и ноги? Скорее всего, я в госпитале, надо поскорее узнать, что со мной. — Неопределённость мерзко давила на сердце, порождая чувство беспомощности и тревоги. Николай открыл глаза.

Палата госпиталя оказалась медицинской палаткой, а точнее походным госпиталем небольшого размера с тремя опорными столбами, расположенными вдоль центра. Помимо самого Николая внутри находилось ещё около двадцати раненных. На первый взгляд все спали. При попытке сфокусировать расплывающуюся перед глазами картинку вернулась затаившаяся головная боль. Недовольно зашипев, Николай поморщился. Медбрат выскочил из помещения, а, врач, проводившая его взглядом, повернула голову к раненому.

Молодая брюнетка лет двадцати-двадцатипяти с роскошными чёрными волосами ниже плеч смотрела на своего подопечного спокойным заинтересованным взглядом. Затем она вытащила его руку из-под покрывала и, зашевелив одними губами, начала замерять пульс. Аккуратное, но уверенное прикосновение тонких пальцев без намёка на маникюр приятно холодило кожу.

Вдохновлённый видом своей руки, целой и невредимой, мужчина решил проверить наличие и исправность всех остальных частей. Он сжимал и разжимал в кулак вторую руку, шевелил пальцами на ногах, а на его лицо медленно наползала улыбка блаженного. В тот момент Николаю показалось, что он самый счастливый человек на планете. Из-за своей эйфории он даже не сразу заметил, что женщина отпустила его руку и теперь просто с любопытством наблюдает за ним.

В это время ткань на входе взметнулась в сторону и в палатку вошли двое мужчин в сопровождении санитара, точнее высокий старик и пожилой мужчина. Одеты они были в такую же странную форму, как и женщина.

Халаты серебристо серого цвета без карманов напоминали кроем скорее камзолы гусар из фильмов, чем форму медицинских работников. Только длинной они были почти до колен. Погонов, эполетов и аксельбантов не было, зато по нижнему краю кафтана (уроки истории подкинули слово) вился вышитый узор, на левой груди красовалась нашивка в виде вставшего на задние лапы медведя на фоне щита в желто черную полоску. А от правого плеча до левого бедра у всех докторов имелась аппликация из полос ткани разного цвета. Причём у всех своя: у главврача (так Николай про себя назвал мужчину вошедшего первым) она была белая с тёмно-зелёным кантом снизу, у высокого сухого старика с крючковатым носом — чёрная с тем же обрамлением, а вот форму женщины украшал триколор. Пропорции цветов сильно отличались от мужских. Два нижних цвета, тёмнозелёный и синий, были примерно равны и в сумме не уступали по ширине верхнему чёрному. Талию перехватывали обычные кожаные ремни, одинаковые у всех. К ним же крепился не то чехол для милицейской дубинки, не то кобура для указки. Только сейчас Николай обратил внимание, что у женщины есть такая же дубинка, как и у мужчин. Эфес этих дубинок украшал драгоценный (а может и полудрагоценный камень). И если у главврача был изумруд или малахит (названия других зелёных камней старший сержант не знал), то у остальных в навершиях красовались чёрные камни.

Штаны, что у мужчин, что у женщины, были того же цвета что и кафтан и заправлялись в невысокие сапоги. Вместо шнуровки, обувь снабдили пятью ремешками с изящной пряжкой. Два из которых регулировали подъём, оставшиеся три обхватывали голень. Представив, сколько нужно времени, для того, чтобы привести обувь в парадный вид, Николай невольно проникся уважением к этим людям.

Главврач спросил что-то у брюнетки всё так же сидевшей около своего пациента и поздоровался с пришедшим в сознание раненым…на абсолютно незнакомом языке. Мелкие странности в одежде тут же вылетели из головы старшего сержанта, он не то что не понимал речь спасших его людей, он даже не мог определить, на каком языке с ним говорят.

***

Видя недоумение в глазах незнакомца, Клаус сразу догадался, что его просто не понимают, и обратился к раненому на имперском. Однако человек никак не отреагировал на смену языка, это наводило на мысль, что всеобщий для него так же незнаком, как и керрийский. Без особой надежды магистр Фетлир всё же попытался повторить свой вопрос на степном наречии и языке Султаната. В южных баронствах каждый ребёнок знал пару фраз на языке варваров, но и эти попытки оказались тщетны.

Раненый маг медленно помотал головой из стороны в сторону, скривился от этого действия и сказал несколько слов на своём языке.

— Я так и думала. — Коллет улыбнулась, не отрывая взгляд от спасённого. — Если бы он сейчас рассказал нам кто он и откуда, это было бы неправильно. Такие загадки не должны открываться слишком просто.