А дальше я просто рыдал. Сознание не воспринимало внешние раздражители, в то время как подсознание пыталось сшить воедино две разные личности, теперь обитающие в одном теле. Задача, на счастье, оказалась не столь невыполнимой. Знания и образование из прошлого мира, дополнили кругозор деревенского паренька, который, к слову, для своих мест был уже неплохо осведомлен об основах окружающего мироздания, по сравнению с простой деревенщиной. Оба характера были довольно покладистые и неконфликтные. И Денис, и Иратус были готовы помогать ближним, любили свою семью, были довольно терпеливы и снисходительны к окружающим. Однако, суровые, по сравнению с жизнью человека из двадцать первого века, условия обитания Иратуса, сделали его более сильным морально и готовым к трудностям. В то время как Денис, благодаря образованию и врожденной любознательности, был более проницателен и сообразителен. Теперь же две личности окончательно слились воедино, разделив как горечь собственной смерти и потерю родного мира, так и потерю уже новой семьи. Видимо, пребывая в чертогах Бога, душа не могла испытать всю полноту эмоций печали от смерти, из-за отсутствия у нематериального тела гормонов, регулирующих эмоциональный фон. Сейчас же, обретя новое тело, я по полной проникся глубиной своей трагедии. А произошедшие события уже в этом мире, заставили новообразовавшуюся химерическую личность уже который час стоять на коленях с остекленевшими глазами, возле мертвого тела сестры и беззвучно шептать: «Как так получилось? Не уберег. Не спас. Зачем же ты полезла?»

Вокруг осторожно собирались люди. Деревенские перешептывались между собой, не решаясь подойти к убитому горю парню. И вот из толпы просочился темноволосый мальчик, примерно, ровесник мертвой девочки, лежавшей на моих руках. Он нерешительно подкрался и промолвил:

— Прости, Иратус… Это я виноват… Я не смог её тогда остановить. Я просил и уговаривал, но она твердила, что должна помочь тебе спасти семью. — По щекам ребенка катились слезы, свидетельствуя об искренности детского раскаяния.

Я медленно поднял на него взгляд, пытаясь понять, кто это и о чем он говорит. Ах, да. Ирван. Глупо было бы винить паренька в произошедшем. Если Виктия поставила себе цель, уж точно не в его силах было её остановить.

— Ты ни в чем не виноват, Ирван. Просто так сложилась судьба… И теперь все мертвы.

— Не все. — Подошедший староста, высокий бородатый мужчина в годах, заставил меня встрепенуться. — Твоих родителей забрали вместе с остальными.

— А почему тогда не забрали меня? Или попросту не убили?

— Не смогли. Огонь который ты призвал, после того как сжег до тла тех троих, что были рядом, еще всю ночь окружал тебя, и разбойники не смогли к тебе даже подойти. — На лице главы поселения читалась глубокая озабоченность человека впервые столкнувшегося с чем-то неизведанным и из ряда вон выходящим.

— О каком огне идет речь? После того как он… Этот подонок, замахнулся на Виктию, я ничего не помню.

Староста немного замялся, подбирая слова:

— Ты будто сам не свой в тот момент стал. Бабы говорят, что у тебя глаза заполыхали аки два факела. И во все стороны пламя и свет понеслись. Тех троих, что вас заломали, вмиг испепелило, а своих не тронуло. Разбойники после этого и поторопились убраться. Уж не знаю что за магию ты призвал, но спас ты нас значится. Кто знает, что бы они тут еще натворили, не спугни ты их?

Ирван, стоявший рядом, поспешно закивал, подтверждая слова старосты:

— Да, я сам видел. Вон кучки пепла до сих пор на земле лежат.

Ничего не понимаю. Что тут произошло? Я, каким-то образом, сумел сжечь троих человек и сам при этом ничего не помню. Я что, маг? Ну, так они, как я знаю, заклинания должны читать. Инвольд упоминал, что сложные заклинания требуют высокой концентрации от волшебника и вот так по мановению руки можно зажечь разве что свечку.

— А я никаких странных слов не бормотал?

— Никто не слышал. Ты просто посмотрел так грозно и сжег всех к демонам собачьим. После чего отрубился.

Надо взять себя в руки. Если родители еще живы, я обязан их отыскать. Но для начала надо похоронить сестру. Только требуется уточнить пару вопросов:

— В какую сторону ушли разбойники?

— Примерно, в сторону княжеского замка. Врятли они посмеют пройти вблизи он него. Скорее всего, обойдут.

— Уже отправили кого-нибудь, что бы предупредил князя? Их еще можно перехватить.

— Сын мельника отправился. Аккурат сегодня утром. Вчера никто не отважился. Во-первых, на ночь глядя, опасно. Во-вторых, риск нарваться на эту же шайку слишком велик. Оно и сейчас-то боязно, на самом деле. Кто знает, где они засели?

Последующие несколько часов я копал яму для похорон. Справился быстро, благодаря помощи сочувствующих мужиков. После произошедшего, жители деревни вели себя немного настороженно рядом со мной, то ли благоговея перед неведомой силой, то ли попросту опасаясь нового её выброса. Однако, в помощи не отказывали и на контакт, как ни странно шли.

Стоя у могилы, я пообещал сестре, что сделаю всё возможное, чтобы спасти маму и папу. И если будет возможность — отомстить тому, кто за всем этим стоит. Ибо, зачем простым разбойникам брать в полон столько людей? Куда проще разграбить и убежать. Значит, кому-то они понадобились. Вот только непонятно зачем, если рабство официально запрещено на территории королевства уже пару веков как.

Однако, что мне делать дальше? Отправиться вслед за посланником, что бы помочь упросить князя на снаряжение поисков? Рациональнее было бы вообще остаться дома. Что я, в принципе, могу сделать в одиночку? Но вот так просто сидеть на месте, когда где-то страдают мои родные, я никак не могу. Мне требовалось действовать.

Тут на камень у изголовья могилы приземлилась птица. Ворон. Вот только от обычного ворона его отличали чуть более крупные габариты и странный, слегка зеленоватый оттенок перьев. Птица посмотрела на меня немигающим взглядом, полным осмысленности и прогаркала: «Враноглав!»