— Тебе нужен этот рыцарь или нет?! — прикрикнула Марго.

— Да!

— Тогда терпи!

Шурша шелками и слегка покачиваясь, Саския, наконец, разогнулась перед зеркалом. Приподняла подол, выставила вперёд носок туфельки, и губы её тронула нерешительная улыбка.

— Примерка закончена, — с чувством выполненного долга заявила Марго и стала прибираться у зеркала. — Завтра репетиция и финальные штрихи. А послезавтра рыцарь будет повержен окончательно и бесповоротно.

Рука Саскии хотела было привычно лечь на рукоять меча, но нащупала лишь складки юбки. Дева-Драконоубийца расправила по-военному плечи, распрямилась, стоя на широко расставленных ногах.

— Рыцарь. Образ. Дверь, — повторила она урок и тряхнула головой. — Прекрасная Дама идёт на штурм!

Из рук Марго выскользнула коробочка со шпильками, и они со звоном рассыпались по полу.

***

Верген гудел, как разворошённый улей. Настал последний день перед свадьбой, и казалось, что для каждого жителя Сесиль Бурдон, словно дирижёр оркестра, назначил свою партию в подготовке к завтрашней симфонии. Из всех труб валил дым, и улицы пахли пирогами и выпечкой, луковой зажаркой и томящимся в специях мясом. В лагерь двинулись телеги с дровами, бочками с вином, посудой и расшитыми эльфийскими вышивальщицами скатертями. Девушки собирали цветы. Дети носились по улицам со свёртками и корзинами в руках и поднимали пыль, орудуя мётлами перед Замком Трёх Отцов. Сам Замок гости из Махакама готовили для церемонии сочетания браком, которая должна была открыть торжество. К этому таинству, кроме самих махакамцев, был допущен лишь узкий круг высокопоставленных вергенских краснолюдов.

Самолично Сесиль провёл инструктаж патрулей, сформированных из эльфов, людей и краснолюдов. Порученная мне задача была простой — быть во всех местах сразу, держать ухо востро и при необходимости использовать Аксий.

Со сколопендроморфами же разделаться так просто не получилось. Взрывы на кургане звучали всю ночь и всё утро, а чудовища так и не дали о себе знать. Я попробовала использовать чутьё на оболочках от яиц — след увёл нас с Киараном и его отрядом в глубь леса и оборвался у свежевырытых земляных куч. Эльфы установили вокруг зубастые капканы и развесили на деревьях яркие предупреждающие флажки.

— Бессмысленно, но больше мы ничего не можем сделать, — недовольно сказал Киаран.

До вечера мы прочёсывали окрестности, возвращались к кургану и снова уходили в лес.

— Сесиль будет в ярости, — подвёл итоги дня Ярпен.

В сумерках мы сгрудились вокруг потрескивающего сухими ветками костра у шатров краснолюдов, сторожащих курган. Выпала роса, и было зябко и холодно, если выйти за жаркое пятно света. Эльфы молча тянули руки к огню, за шатром фыркали и позвякивали удилами лошади. В котелке с водой со дна заструились пузырьки, один из скоя’таэлей снял его с огня и с размахом сыпанул горсть сушёных трав. Потом разливал горячий чай по кружкам, а кое-кто из краснолюдов украдкой добавлял в свою спирт из фляжки.

— Паршивые дела, — согласился Киаран и, держа кружку обеими руками, поднёс её к губам.

В вечерней тишине грохнул очередной взрыв.

***

По дороге домой, продрогшая в седле и усталая, я завернула к Эйлин справиться о здоровье Несы. На урок я не успела и даже была рада этому — мне не хотелось болтаться у эльфийки дома и мешаться ей в момент воссоединения семьи.

Дверь открыл муж Эйлин, в высоком мрачном охотнике я едва узнала того эльфа, которого видела когда-то на барже и на празднике. Он кивнул мне и придержал дверь.

Эйлин сидела на кровати и держала Несу на руках полулёжа, как младенца, и длинные худенькие ноги и руки-палочки свешивались из её объятий по сторонам. В глазах эльфийки стояли слёзы.

— Не плачь, мамочка, пожалуйста, не плачь, — сказала тонким голоском Неса, протянула слабую руку и ласково стёрла с щеки Эйлин сорвавшуюся слезу. — Я обещаю, что выздоровлю.

Эйлин судорожно вздохнула раз, другой и, не сдержавшись, разрыдалась.

— Держи себя в руках! — прикрикнул отец, подхватил на руки дочку и, укачивая, понёс по квартире.

— Я не знаю, что делать, Яна, я не знаю, что делать! — сидя на кровати, Эйлин согнулась, как от боли в животе, спина её содрогалась. — Искра уходит, я чувствую это!

— Не говори ерунды! — муж Эйлин показался из другой комнаты. Глаза Несы были закрыты, а лицо казалось восковой маской. Он осторожно уложил дочку на кровать, прикрыл одеялом и прошептал: — Ну не при ней же, ты ещё больше её расстраиваешь…

Он поднялся, обнял жену, и она плакала, спрятавшись у него на груди, а он гладил её по волосам, прижавшись губами к макушке.

— Что я могу сделать? — шёпотом воскликнула я.

Сердце разрывалось, когда я глядела на эту пару, как будто произошло что-то непоправимое, что-то, чего я не понимала. Эльф поднял на меня глаза и покачал головой.

— Эйлин устала, а с Несой всё будет в порядке, — сказал он мягко. — Она уже начала есть, она перестала плакать.