Орудийные расчеты спешно заряжали пушки, как вдруг с тыла атакующей орды разнесся перекатистый и мощный звук трубы. Некто очень умный, по сравнению с остальными дикарями, и, видимо, главный, осознав масштаб потерь, дал приказ к отступлению. Почти растерявшая свой темп и измученная препятствиями толпа нападавших медленно разворачивалась назад, подставляясь под огонь защитников ущелья.

Неприятно, но ожидаемо! Какими бы не были полудикими хошбаны, но не увидеть очевидный провал прямой атаки крайне сложно. Я пустил черную ракету — знак обстрела отходящих войск противника. Тут же по безопасным тропам, проложенным среди преград ринулись пехотинцы. С холмов загрохотали пушки и выстрелы засевших в редутах солдат. Кавалерия, почти с края отвесных стен возвышенностей, окружавших поле битвы стала палить из своих мушкетов.

Враг, из-за своей многочисленности и неорганизованности, крайне медленно ретировался к своим первоначальным позициям у лагеря. Выстрелы в спину заметно сокращали ряды суетящихся и стремящихся спрятаться от беспощадного врага хошбанов. Легкая жертва оглушительной атаки сотней ружей и десятков орудий. При этом выкашивалась самая боеспособная и крайне опасная часть войска противника — всадники.

То ли в панике, то ли от ярости, что пешие хожбаны столь неповоротливые остатки наездников косолапых стали ломиться сквозь неорганизованные порядки своих собратьев. Началась давка, где свои же топтали своих. Еще один залп — и снова масса смертей. Каждый книппель, влетая в людскую массу, оставляли свой кровавый след в виде нескольких сраженных тел и столько же воющих от ужасных повреждений раненых.

Но, видимо, осознав всю бесперспективность собрать отряды в более организованное построение, вождь или несколько вождей решили ломануться свежими силами, стоявшими в резерве, на холмы, где располагались мешавшие продвижению по низу редуты. Благо для неприятеля — вдалеке от построения войск баронства склоны приобретали некую пологость и вполне приемлемую для начала атаки.

Я послал синюю ракету в воздух, что означало сгруппироваться у занимаемых позиций. В тот же миг солдаты поспешно отошли от мест, где вели огонь по отходящим уродцам, на свои позиции в боевом ордере. Сразу же пришлось дать в усиление редутам справа и слева по роте стрелков, поскольку по центру враг атаковать больше не решался.

Плотный огонь уничтожал целые ряды мутантов на подступах к защитным сооружениям двух холмов, но масса хошбанов, словно обезумевшие, все перли и перли на укрепления, пытаясь дорваться до рукопашной.

Прогремел мощный взрыв! Это заложенная на подступах взрывчатка сработала от длинного запального шнура, подожженного неизвестным смельчаком из защитников левого редута. Таких установили несколько на каждом холме, чтобы проредить атакующую наши защитные конструкции волну варваров.

Затем уже на правом холме в толпе нападавших состоялся взрыв. Потом еще и еще. Дикари кидали копья, камни, но они не долетали до крепких укреплений, вытянутых вперед, по направлению к врагу и больше похожих на очертания корабля — вытянутый вперед по направлению к неприятелю и постепенно расширяющийся клин. В ответ им летел ружейный и пушечный огонь.

Продавив массой и потеряв много сотен погибших воинов, хошбаны почти вплотную приблизились к высоким сооружениям редута правого фланга. На левом пока еще держали расстояние выстрела. Противник начал рассредоточиваться для единовременного штурма, но встретил поток гранат, летящих в гущу атакующих. Шрапнель рвала в клочья мясо и кости, собирая смертельную жатву.

Через несколько минут и на левом фланге начался штурм редутов. Лавина хошбанов растекалась вдоль укреплений. Защитники запалили лежащие в огромных канавах вокруг укреплений горючие составы. Периметры обоих защитных конструкций стали невидимы за плотными стенами разгорающегося огня. Визжащие от нестерпимого жара хошбаны оглашали округу дикими воплями боли и ужаса. Они катались по земле пытались протиснуться назад, обжигая пламенем и жаром прущую массу остальных налетчиков. Выжегши приличную часть атакующей волны, огонь, потушенный ценой жизней десятков, если не сотен уродцев, все же затих. Начался новый, более яростный штурм редутов, ослепленной в животном бешенстве массы варваров.

— Действуй Эдран! — крикнул я, командиру кавалерии. Мы заранее разработали несколько оперативных планов, которые нужно было исполнить в зависимости от развития событий на поле битвы.

— Да, господин! — командир кавалерии резко взобрался на скакуна и собрав всю конницу, включая имевшую легкую артиллерию, поскакал на юг.

— Кардонт! Пришло и твое время, — сказал я, подъехав на лошади к мрачному, смуглому гиганту. По его взгляду было видно как он желает сейчас оказаться в гуще сечи и окунуться в поток всесокрушающего безумия яростной схватки. Под его командование перешел весь резерв и часть гвардейцев. Оставшись лишь с небольшой кучкой вспомогательных войск я стал ждать развития событий и наедятся, что мои офицеры не провалят запланированную операцию.

Эдран должен был начать атаку на лагерь хошбанов и тут же отойти, не вступая в схватку, затем Кардонт с тремя сотнями пехотинцев должен был завершить зачистку местности либо же прикрыть кавалерию. Удар в тыл должен создать сумятицу в построениях.