— Лачинбур Горбадон, — представился мне командующий силами союзников. — Двоюродный брат Балутрак Уртагая. Очень приятно, что вы проявили смелость и, в итоге, практически в одиночку истребили племя хошбанов.

— Михаил Пардалис, барон баронства Пардалис, — ответил я по положенному дипломатическому этикету. — Ваш вклад был решающим! Мы стояли на грани гибели! Так что лавры победителей хошбанов можно уверенно делить между нашими народами.

Суровое лицо слегка ускоглазого и смуглого собеседника растеклось в дружелюбной улыбке. Он заметно расслабился и даже откинулся в кресле нашего штабного шатра, в котором мы устроили чествование высокого гостя. Теперь за неимением прямой опасности и крайне приподнятой атмосферой после грандиозной победы, все, включая меня, находились в благодушном состоянии.

— Балутрак Уртагай крайне благодарен вам, — продолжил собеседник. — Вы единственный откликнулись и, практически сразу, приступили к конкретным действиям. Господин Артас произвел очень хорошее впечатление на моего владыку и убедил согласиться с вашим планом действий. Мой двоюродный брат, повелитель тундры, очень ценит помощь в практически безнадежной для него ситуации. Именно поэтому шестьдесят тысяч всадников были отправлены в помощь нашим новым союзникам!

— Я надеюсь, что наш союз будет вечным и мы вместе будем решать стоящие перед нами задачи!

— Точно так же думает и наш повелитель. Друг оказавший поддержку в трудную минуту — друг навсегда.

— Тогда за это стоить выпить… И скрепить наши союзнические обязательства договором, — я, улыбаясь от столь удачного дня, буквально старался выловить весь хвост свалившейся мне на голову птице-удаче.

— Я думаю, скоро Балутрак Уртагай встретиться с вами. Но лишь тогда, когда позволит война с новыми злыми силами на востоке.

Обмен любезностями и неспешная беседа продолжались еще несколько часов, пока совместными силами не состоялась окончательная зачистка территории. Только ближе к утру можно было со всей уверенностью сказать, что с хошбанами, как с реальной силой, покончено. Возможно мелкие отряды или даже ватаги хошбанов еще продолжают существование, но без централизованного руководства, без своего Бравомира, который держал на поводке их низменные инстинкты, а самое главное без размножения, они вымрут в течении десятилетия.

Мы с Лачинбуром обменялись подарками, оставили своих военных атташе и договорились о том, что в течении двух недель состоится моя встреча с Балутрак Уртагаем.

Празднование победы над заклятыми врагами, проходило весь день. Я уже мысленно представлял, как триумфально въеду в Пардалис, благодарил верных мне офицеров и изучал итоги битвы. Потери были серьезные — сто восемьдесят убитых и сто сорок четыре раненых. За два сражения войско было ополовинено. Хорошо, что почти шестьдесят процентов раненых в первой битве смогли вернуться в строй. Остальные либо стали инвалидами либо находились в тяжелом состоянии, либо скончались за прошедшее время.

Итого, у меня осталось 562 человека личного состава. Больше всего досталось пехоте. Я мог рассчитывать лишь на одну роту солдат — 189 человек. Кавалерийских частей, включая межвидовую конную артиллерию, осталось 164 человека. Остальные составляли штаб, вспомогательные части, моряки и заметно поредевшие орудийные расчеты. Почти половина пушек осталась без обслуги. Пирровы победы! В будущем, по прогнозу мед службы, я мог рассчитывать на выздоровление еще шестидесяти — восьмидесяти человек. А уж сколько финансовых ресурсов потребовала экспедиция — даже представить было сложно.

Войска потянулись к близким перевалам, через которые можно проникнуть в баронство. Колонна растянулась более чем на километр из за того, что имеющиеся лошади тащили пушки, и добытые в схватке трофеи: золотые украшения главнокомандующих, изваяния в благородном металле изображения Бравомира и прочие ценности в изрядном изобилии водившиеся у самых высших чинов хошбанов. Вернемся в тундру, когда залижем раны, заложим новые города, соорудим рудники в богатых месторождениях северной стороны Градии.

— Ты не чувствуешь укоров совести, — спросил веселый и слегка усталый Евмен. Он ехал рядом со мной и группой высших офицеров в середине колонны. Было видно что он шутит, но я воспринял вопрос серьезно.

— А что ты чувствуешь убивая крысу в своем доме? — сказал я твердым голосом. — Чувствуешь только облегчение и удовлетворение, что грозящая тебе и твоей семье опасность, ликвидирована. Можно только лишь радоваться, что север теперь наш. Одно дело люди. Обычные нормальные люди. Которые растут и развиваются естественным образом. Другое дело зачатые в столь изуверских условиях, рожденные невольницами, насилуемыми отвратительной тварью. Ты сам видел, что хошбаны — исчадья зла, только и созданные для того, чтобы истреблять и убивать все живое.