Кроме идеально ровно расчерченного купола, вокруг очень странный свет. Голубовато-розовый, как будто в Петербурге или Мурманске сразу после заката в период белых ночей. Но при этом солнце я вижу — красноватый диск высоко над горизонтом, до заката определенно далеко. В другой стороне голубовато-розового неба виден белесый — так луна в дневном небе видна, силуэт космической станции в виде огромного кольца.

Впрочем, несмотря на все странности неба и небесных объектов, их я отметил лишь мельком. Больше внимание мое привлек падающий, оставляющий за собой черный чадящий след горящий дирижабль. Подробно очертания воздушного судна рассмотреть не получилось — сокрыто дымом и пламенем; тем более что как раз сейчас дирижабль ударился в землю, совсем деформируясь. И только сейчас, опустив взгляд вниз, в долину, я увидел происходящее относительно рядом со мной.

До этого момента и так был ошарашен увиденным, но расчерченное гексагональное поле на небе, странный красноватый свет солнца, силуэт космической станции, даже горящий аэростат — все сразу стало совершенно неважным и неинтересным, мгновенно отойдя на второй-третий план.

От взгляда на происходящее прямо передо мной у меня буквально челюсть отвисла, я оцепенел. Было отчего — внизу, по крутому, но далеко не отвесному склону в мою сторону поднималась человеческая масса. Иначе это и не назвать: тысячи и тысячи людей двигались словно единый организм. Кто-то падал, его тут же подгребали под собой другие, наползая друг на друга словно насекомые. Людская масса действовала безо всякой крупицы индивидуальности, руководствуясь похоже лишь коллективным разумом, гнавшим толпу вперед.

Я такое неотвратимое бессознательное движение раньше только в кино видел — это была словно армия ледяных ходоков или полчища зомби. У этих снизу, правда, ни голубых глаз, ни признаков зомби не заметно. Вроде люди как люди, только превращенные в движущуюся массу толпы. И движется она по небольшой долине, стиснутой двумя грядами каменистых холмов — а один из выходов из долины как раз в том месте, где нахожусь сейчас я.

Постояв в ступоре еще несколько секунд, в попытке поверить глазам и осмыслить увиденное, я окинул взглядом панораму происходящего, развернулся и вошел обратно в туман. Перспектива оказаться в трудовом лагере уже не казалась такой неприятной — в сравнении с вариантом стать кормом для надвигающейся массы, или просто быть ею задавленной. Кроме того, в городе в тумане — кроме черных рейдеров и рабочих в оранжевых робах, остались свои люди, надо предупредить о надвигающейся угрозе.

Пару километров по лесопарку и скверу, на которые потратил полчаса по пути сюда, обратно я пробежал за несколько минут. Выскакивая — с запаленным дыханием, на обочину ведущей к торговому центру дороги, я хорошо слышал звук моторов. Катят и катят откуда-то колоннами, но явно не из той части долины, откуда надвигается человеческая масса — там дорог нет, ни одной не заметил.

Остановившись на обочине, я упер руки в колени в попытке отдышаться — спурт по туманному лесу даром не прошел. Да и дышать здесь тяжелее еще, как в горах на высоте. Решил дальше не идти, судя по звукам движение здесь активное. Действительно, долго ждать не пришлось — из тумана выкатилась колонна из трех грузовиков, аккуратно и небыстро едущих бампер в бампер. Я выскочил перед ними, замахал руками и закричал, привлекая внимание.

Со скрипом тормозов машины начали останавливаться, бампер впередиидущей — с двумя прикрепленными к нему покрышками, замер в нескольких метрах от меня. Пассажирская дверь кабины — с неярко светящимися кислотно-зеленым буквами «VNM» распахнулась.

Вставший на подножке человек — судя по всему, командир колонны, посмотрел на меня. Лицо приметное — даже с маской видно, что словно из камня высеченное, на виске и шее шрам полумесяцем, часть его под респиратором скрыта. По линии глаз отсутствует широкая черная полоса — как я видел у других чужих. Вместо нее — серебряная, пересекающая лишь переносицу.

Похоже, у них тут цветовая идентификационная раскраска, так что статус человека перед тобой буквально на лице написан. Выглянувший из машины командир со шрамом — он сейчас встал на подножке, на меня внимания больше не обращал, явно привыкнув к удивленным и испуганным новичкам из тумана.

Обернувшись, он отдал короткую резкую команду на незнакомом языке, сразу после которой двое мужчин в оранжевых комбинезонах выпрыгнули из кузова второго грузовика. Видимо, чтобы погрузить меня в машину, забирая с собой. Глянув на них я отметил, что у них тоже лица в раскраске — только широкие, от виска до виска полосы по линии глаз не черные, а оранжевые. Ну точно цвет показывает сословную принадлежность: серебряный — командиры, черный — воины, оранжевый — рабочие. Или рабы.