Пальцы гиганта отпустили драконицу, и та, не успев среагировать, врезалась в пол, выплюнув немного крови от силы удара. Пошатываясь, она встала, чтобы содрогнуться, уставившись на склонившегося над ней безумно улыбающегося штормового великана.

Из носа гиганта прямо на Луидору начинала стекать длинная сопля, но драконица не смела пошевелиться, чтобы не вызвать у сына Бароса очередное обострение.

Заклинание личины еле держалось, и медная драконица прекрасно понимала, что ещё одно такое столкновение, и она будет мертва.

— А что ты тут делаешь? — осторожно спросила она, надеясь перевести его внимание на что-то иное. — Почему твой папа сказал тебе быть здесь?

— О-о-о! — обрадовался гигант. — Папа сказал, чтобы я охранял здесь плохих-плохих драконов! Они очень-очень нужны ему для рет… руту…

— Ритуала? — подсказала Луидора и получила целую кучу счастливых кивков.

— Да-да! Для ритуала! Когда папа с ними закончит, то мне станет лучше, и мама вернётся!

— А от чего тебе станет лучше? — инстинктивно спросила медная драконица. Всё происходящее походило на какой-то дурной сон, и Луидора отчаянно пыталась найти хоть какой-то якорь адекватности.

— У меня плохо-плохо с головой, — пригорюнился сын Бароса и начал зло бить себя в лоб. От каждого удара расходилась самая настоящая ударная волна. — Я был умным, но потом стал тупой. Тупее и тупее! Мама ушла! Из-за меня ушла! А-а-а!

— Но ритуал поможет⁈ — закричала Луидора, боясь, что удары великана привлекут ненужное внимание.

— Да! — тут же улыбнулся дебильной улыбкой гигант, разом забыв о том, что говорил ранее. — Ритуал поможет! Исправит Гурца! Сделает обратно умным! Вернёт маму!

Наконец-то осознавшая, о чём говорит слабоумный великан, Луидора перевела пустой взгляд на тело своей мертвой матери и почувствовала, как желчь подкатывает к её горлу.

Все те жертвы, что принёс Барос. Заработанное им прозвище и многое другое — всё это было сделано не для роста его собственной силы, как думали все, а для излечения его полоумного, теряющего разум сына, которого он скрывал.

* * *

Закончив смеяться, Барос не стал больше ничего говорить, разом приступив к тому, что он любил делать всем сердцем, а именно, заставлять драконов и всех вокруг него страдать.

Полуголая двенадцатиметровая туша с абсурдной скоростью прыгнула вперёд и понеслась прямо на всё ещё стоявших на висячих в воздухе монолитах драконов. Вот только разница в высоте не сильно ему помешала, ведь под ногами гиганта вырастали каменные платформы, по которым он словно по ступенькам бежал прямо навстречу троице Аргалора.

— Аксилия, сдерживай его! Дай нам время закончить призыв! — отрывисто приказал Аргалор, пока он и Аргоза бросились в разные стороны, обходя надвигающуюся на них смерть.

— Поняла! — Аксилия глубоко вдохнула, а затем выпустила мощный кислотный выдох, но в отличие от примитивных действий детишек Маливен, черная драконица куда глубже постигла искусство сражений цветных драконов.

Повинуясь воле создательницы, кислота закружилась и хлынула прямиком на тело Аксилии, создавая вокруг неё толстые темно-зеленые доспехи и кислотные клинки возле когтей.

Там, где кислота касалась камня, тут же происходила бурная реакция, и лишь прочность обелисков спасла их от полного растворения.

Стиснув клыки, Аксилия бросилась наперерез великану, направившемуся прямиком к Аргозе. Полёт был почти невозможен, поэтому она планировала, увернувшись от нескольких лениво брошенных камней.

Черная драконица знала, что прямая атака на их противника не лучшая идея, но Аксилия жаждала проверки своих навыков. Она хотела знать свою цену на арене чудовищных противников Тароса.

И она узнала.

Два огромных тела встретились, породив мощную ударную волну. Стальной посох против усиленных драконьей яростью когтей и мышц.

Положение зависло в хрупком балансе, когда оба противника давили, пытаясь пересилить оппонента. Глаза двух извечных врагов встретились — кровавые против невероятно голубых.

Жутко ухмыльнувшись, Барос напряг вспучившиеся мышцы рук, разом показав всю бесполезность силового с ним противостояния. Посох двинулся дальше, впечатав лапу Аксилии в неё саму, а затем врезавшись и в саму драконицу.

С болезненным рёвом огромное тело, словно пушечное ядро, было отброшено прочь. Не будь на ней частично сдержавших удар кислотных доспехов, то всё могло закончиться намного печальнее.

Но даже так удар посоха сломал несколько костей и заставил драконицу пролететь несколько сотен метров и своим телом буквально взорвать всех попавшихся ей на пути холмовых великанов. Их мозги и внутренности изрядно заляпали её чешую, когда она врезалась в землю.