Он отталкивается от дверного косяка и проходит дальше в комнату, засунув руки в карманы брюк.

Я ненавидела себя за то, что, несмотря на то, что я хотела защитить его, держась на расстоянии и совершив глупость, например, позвонила бы Стивену и предложила ему себя, чтобы спасти Сайласа, я все равно хотела, чтобы он был рядом со мной.

Когда он в комнате, трудно не захотеть быть рядом с ним. Все его существование — бальзам для моей души. Как будто он был создан для того, чтобы успокаивать меня.

— У меня есть подарок для невесты. Который нужно было доставить лично, — он хмыкает и останавливается, когда оказывается передо мной. Смотрит на меня сверху вниз с улыбкой в глазах.

Я приподнимаю бровь.

— Ты можешь перестать покупать мне всякую ерунду, пожалуйста?

— Перестань быть той девушкой, которой хочется покупать, и я подумаю об этом, — бормочет он, наклоняясь вперед и целуя меня в лоб, прежде чем достать из кармана черную коробочку.

Несмотря на мой страх перед завтрашним днем, я позволяю себе насладиться этим моментом с ним. Не зная, сколько еще таких моментов у меня может быть. В глубине души я знала, что совершила бы глупость, если бы это означало, что он в безопасности. Даже если бы это заставило его возненавидеть меня.

Он с хлопком открывает коробку.

— Какой ты настоящий альфа-самец, — смеюсь я, глядя на кольца для сосков, лежащие поверх мягкого материала. — Боишься, что я забуду твои инициалы?

Два серебряных кольца для сосков, украшенных буквами С и Х с каждой стороны, смотрят на меня снизу вверх.

— Моя мама отдала тебе свои старые туфли. Лилак подарила тебе что-то голубое. Это что-то новое39, — его глаза темнеют. Эти глаза похожи на мокрую землю, твердую почву, в которой могла бы зародиться жизнь, но предпочла этого не делать. Место, где можно пустить корни и расцвести. — Как напоминание о том, кому ты принадлежишь.

Я прикусываю нижнюю губу.

— По-настоящему или понарошку?

Его пальцы движутся, чтобы заправить мне за ухо выбившуюся прядь волос — его привычка, которая нравится мне все больше.

— Между нами никогда не было ничего фальшивого, Коралина.

Он подходит ближе, ни один из нас не произносит ни слова, пока я изучаю его лицо, мои глаза мечутся между его пристальным взглядом и губами. Дыхание Сайласа овевает мое лицо, он медленно наклоняется, пока его губы едва не касаются моих.

Я кладу руки ему на грудь, слегка отталкивая его.

— Я боюсь, что причиню тебе боль. Со мной что-то не так, — бормочу я.

Большие ладони обхватывают мои бедра, притягивая меня к твердой груди.

— Прикосновение к тебе всегда было для меня большим даром, чем любое проклятие, Хекс.

— А если это убьет тебя?

— Будет не так больно, как если бы я больше никогда тебя не поцеловал.

Подушечки его больших пальцев скользят по изгибам моих бедер, согревая кожу. Я провожу пальцами по линии его скул, ощущая мягкость кожи под моими прикосновениями, прежде чем он наклоняется вперед, соединяя наши губы.

Мне не следовало этого делать. Не тогда, когда я знаю, что буду делать после сегодняшнего дня. Я не должна впускать его в себя, чтобы не разбить себе и ему сердце, оттолкнув его.

Но его губы вызывают привыкание, они пожирают каждый дюйм моего тела, выпивают меня, словно он никогда не сможет насытиться мной. Мое тело — это колодец, в котором он любит тонуть.

— Будь хорошей девочкой и сними свою рубашку, — он прикусывает мою нижнюю губу и тянет материал вверх, к груди.

Меня охватывает желание, хочется поддаться удовольствию быть с Сайласом в последний раз. Я просто хочу побыть эгоисткой еще хоть мгновение. Поэтому я позволяю своему телу получить это и надеюсь, что он коснется меня так глубоко, что я никогда от него не избавлюсь.

Я подчиняюсь его правилам и снимаю с себя рубашку. Он знает меня достаточно хорошо, чтобы понять, что под ней нет лифчика, потому что его ладони обхватывают мою грудь. Сжимают мягкую плоть, я выгибаюсь навстречу ему, задыхаясь.

Внизу моего живота разгорается огонь, я хватаюсь за его плечи для поддержки, когда он зарывается лицом в мою шею. Губы прижимаются к мягкому местечку между шеей и плечом.

— Сайлас, — я стону, чувствуя прикосновение его губ. — Я не смогу скрыть засосы в своем свадебном платье.

— Хорошо, — он ворчит, прикусывая мое горло, чтобы доказать свою правоту. — Пусть все знают, что ты принадлежишь мне. Это тело, эти колдовские губы, твое сердце. Все это мое.

Я знала, что к тому времени, как мы закончим, моя кожа будет покрыта фиолетовыми и красными отметинами. Отмеченная и запятнанная его ртом, чтобы весь мир знал, что я его.

Даже если это всего на несколько дней.